Ирина Батый - Баснословные сказания со всего света о диковинах и чудесах. В пересказе

В «Книге о тысяче и одной ночи» в одном из рассказов говорится о городе в облаках, что парит над головами земных людей.

В «Книге о тысяче и одной ночи» в «Сказке о Джударе» рассказывается о розыске клада аш-Шамардаля, в состав которого входили: круг небосвода, коробочка сурьмы, перстень и меч.

У перстня есть дух, которому он служит, по имени грохочущий Гром, который делает так, что над владельцем перстня никто не имеет власти, а если он захочет владеть всей землёй вдоль и поперёк, то он будет властен.

Если обнажить меч против войска, и несущий его взмахнёт им, то он обратит войско вспять, а если он скажет мечу, когда будет им взмахивать: «Перебей это войско!» – из меча выйдет молния и убьёт всех.

Что касается круга небосвода, то, если тот, кто им владеет, захочет увидеть все страны от запада до востока, то он увидит их, не сходя с места. Он сможет сжечь любой город, который показывает круг небосвода, если направит диск на круг солнца.

Коробочка сурьмы – не простая, если взять из неё сурьмы да накрасить глаза, то видеть они будут все клады.

В «Книге о тысяче и одной ночи» в «Сказке о Синдбаде-мореходе» описывается путешествие купца.

Это одна из самых популярных сказок «Книги о тысяче и одной ночи», она не без основания названа некоторыми исследователями «арабской Одиссеей». Диковинные подробности семи странствий Синдбада заимствованы составителем писанного текста сказки из различных арабских космографий и «дорожников» (например, сочинения географа IX века Ибн Хордадбеха «Книги путей и царств»; книги «Чудеса творений» аль-Кахвини (XIII век); сборника рассказов «Чудеса Индии» мореплавателя Бузурга ибн Шахриара из Рамхурмуза (Х век); и многих других.

Вот краткое перечисление встречающихся в сказке чудес:

– существование морских коней, таких же, что и земные; – громадная рыба-остров, которую обжёг огонь костров, и она ожила и ушла под воду; – громадное яйцо птицы Рухх, она сама, что может взяв в лапы скалу, бросить на корабль и потопить его, полёт на спине Рухх; – недоступные алмазные горы, где обитают только громадные змеи, орлы и птицы Рухх; – громадные деревья, в чей иени могли бы отдохнуть сотни людей; – мохнатые люди-обезъяны с жёлтыми глазами и чёрными лицами; – громадный великан-людоед, у которого пойманные люди повреждают глаза и он слепнет; – кровожадный дракон; – громадные морские чудовища-змеи и рыбы, которые могут потопить корабль; – маги, джины и гули, котрые превращаю людей в скот; – земля, в которой обычные с виду люди имеют крылья и летают высоко; – чудесные растения; – последнее море, в котором все гибнут в пасти огромных рыб.

В «Книге о тысяче и одной ночи» есть сказка «О коне из чёрного дерева», в данном сборнике по тому же сюжету – авторская поэма «Баснословное сказание о летучем коне Хозроя, о непростой доле царских сыновей в добыче невест». Из всего множества сказок «Книги» – это лишь одна, которая воплотилась в поэму усилиями автора сборника, хотя очень многие так и просятся, чтобы их пересказали на новый лад.

Передают в веках, чтоб будто в время `оно

жил-был один султан в оазисе зелёном,

в своём дворце, где злата и сребра

немало было, прочего ж добра

не сосчитать вовек в его палатах.

Была его страна весьма богата,

и недостатка не было ни в чём,

питал пески пустыни водоём.

Взросли на этой почве благодатной

в семье султана – именитой, знатной —

три луноликих дочери и сын,

тот, что со временем воспримет чин

и станет повелителем, Хозроем,

по праву крови, с славою героя.

В семье султана так налажен быт,

что для гостей он был всегда открыт.

И как-то раз в толпе явились трое,

в одежде, о, старинного покроя.

Гадали все – иль это маскарад,

иль без износа носится халат?

Решили дружно – это звездочёты

из тех, что в жизни не следят за модой,

а устремляют взгляды в небеса,

меж звёзд отыскивая чудеса.

***

Вот к трону подошли с дарами трое

и говорят с почтением такое:

– «О, Персии великий государь!

мы чтим обычай, заведённый встарь,

к ногам властителя нести златые

диковины». И ткани в круг витые

снимают с подношенья своего,

хоть это было сделать нелегко.