Роман Шмараков - К отцу своему, к жнецам

Тем временем король Ричард, делавший в Акре последние приготовления к отбытию, накануне его получил вести из Иоппы от людей, самый вид которых свидетельствовал о горестном жребии их родины. Услышав, что от него зависит общая смерть или избавление, он прервал речи вестников, теряющихся в перечислении своих бед, и, призвав имя Божие, обещал, что выступит к Иоппе и сделает для нее, что сможет. Тотчас объявлен был поход; тамплиеры и госпитальеры выступили на Кесарию, меж тем как король, с коим были граф Лестерский, Андре де Шавиньи, Ральф де Молеон и другие знатные мужи, а также множество пизанцев и генуэзцев, вышел на галеях в море. Претерпев противный ветер, три дня не дававший его кораблям хода, Ричард привел флот в гавань Иоппы на заре того дня, когда наступал установленный срок выплаты. Хотя до девяти часов еще было время, но нетерпение турок понудило осажденных поторопиться, а торопливые жестокости и первые головы заложников, полетевшие под саблями, показали, что для алчности осаждающих все кажется медленно. Затворившиеся в башне, видя внезапную пагубу своих, подняли горькое стенанье; одни предались последним заботам о своей душе, другие проверяли прочность затворов и стен, думая на краткое время продлить жизнь за их оградой, в тот миг, как королевские паруса и стяги, входящие в гавань, засвидетельствовали, что Бог еще к ним милостив и что есть упование для отчаявшихся. При виде нового, опаснейшего врага турки, ринувшись на берег, заперли его пространство щитами, из-за которых на корабли посыпались стрелы и дроты; Ричард ободрял смущенных сотоварищей, льстил их обычной отваге, стыдил их, спрашивая, ужели они не дерзнут высадиться из-за этой ленивой толпы и почитают свои души драгоценней тех, что погибли тут в их отсутствие, и наконец спрыгнул с корабля в воду с мечом в руках; за ним последовали Жоффруа дю Буа, Пьер де Про, а потом многие. В завязавшейся сече турки дрогнули и были вытеснены с берега, а английские лучники и арбалетчики, нашедшие себе укров за сволоченными отовсюду бочками и досками, выломленными из старых кораблей, не давали вернуться врагу, еще наполнявшему своими воплями гавань, куда он уже не дерзал ступить. Близ домов, принадлежавших тамплиерам, король нашел доступ в город и не промедлил им воспользоваться. Едва войдя в городские стены, он велел выставить на них свои знамена, дабы подать надежду осажденным, а те, увидев это, тотчас покинули башню с оружием в руках и великой радостью на сердце. Три тысячи турок, рассеявшиеся по городу, оказались между королем и вышедшими ему во сретенье горожанами, не видели себе надежды, кроме бегства, и, находя все пути к нему закрытыми, гибли от своего страха раньше, чем от вражеского гнева. Смущенный обгоняющими друг друга вестями о приходе Ричарда, о разрыве осады, об избиении, учиненном пилигримами в городе, Саладин велел отступать: пришед на опустелое поле, Ричард велел разбить свой шатер на том месте, откуда только что был второпях сорван шатер Саладина. Трупы христиан были, в поношение их вере, брошены турками в ров с множеством перебитых ими свиней; король велел взять христианские тела и погрести их, как подобает, а убитых врагов ввергнуть в яму со свиньями. Назавтра он начал чинить разрушенные стены, зная, что Саладин не стерпит его победы и не оставит его здесь спокойно, но явится с новым войском, чтобы причинить все зло, какое сможет, ибо, по слову короля, если кит не пожрал Иону в море, он придет за ним в город; потому он настрого велел следить за исправностью работ и наказывать малейшие упущения.

Между тем от Кесарии пришел на галее граф Генрих, оставив большую часть своего войска пробиваться по суше среди непрестанных засад и нападений. Таким образом, король Англии из всего своего воинства имел при себе лишь 55 рыцарей, а вместе с пешцами, арбалетчиками, пизанцами, генуэзцами и прочими – до двух тысяч; что до коней, то их, добытых отовсюду, нашлось ровным счетом 15, добрых и дурных. При виде этого король стенал от самого сердца и все вспоминал, как франки, бывшие с ним в Акре, не удостоили присоединиться к его походу, но отвечали без всяких затей, что больше никуда с ним не пойдут: и надобно вам знать, что они сказали это против самих себя, ибо случилось так, что они никуда и ни с кем больше не пошли, но через несколько дней нашли свою смерть при городе Тире: там были герцог Бургундский, Гильом де Пинкени и другие. Король также горько сетовал на вероломство греков, которые не хотят ничего сделать к чести и выгоде христианского мира, но заключают договоры с сарацинами, не думая ни о ком, кроме себя, и поступают так, словно им никогда не придется дать отчета за то, что они совершили. Тогда люди, бывшие с ним, на утешение ему сказали, что у греков это в обычае испокон века, так что мир полон примерами того, как они блюдут верность: именно так вышло между Александром и Киприаном, так и во многих иных случаях. Король спросил, что это за история об Александре, и ему рассказали, как все было.