Анастасия Власова - Культурные слои Артуровских легенд

Бритты – кельты. В их обществе большой вес играли барды. В целом это низшая ступень посвящения друидов – кельтского жречества. Но для обычных жителей Британии барды были очень важны. Именно они хранили легенды, они слагали истории, а главное, они выполняли функцию средств массовой информации. Только любые новости барды передавали в уже художественно обработанном виде. Это были некие баллады или сказы, куда явно добавлялось множество эпитетов. И найти в этом творчестве факты весьма проблематично.

Но даже эту беду можно было бы победить, если бы не еще целых две особенности местной культуры. Так же косвенно связанных с бардами. И первая из них « народная» география. Об этой проблеме весьма подробно рассказывают Стив Блейк и Скотт Ллойд во все том же своем исследовании "Пендрагон: Король Артур – рождение легенды". Эта книга полностью посвящена попытке понять, где же все-таки жил и совершал свои подвиги тот, кого называют Королем Артуром. Проблему географии в своей книге эти авторы описали так: «Фундаментальная, но чрезвычайно часто встречающаяся при применении исторического метода ошибка заключается в том, что людям древности приписываются наши нынешние географические познания и концепции, а названия и фразы, использованные древними географами, приравниваются к словам и фразам современных ученых». В прошедшие века валлийские топонимы и географические термины часто понимались в саксонском контексте или на уровне нашего нынешнего понимания имен и регионов и это привело к тому, что некоторые источники стали казаться менее достоверными, чем они являются на самом деле. Важно понимать эти топонимы и географические термины такими, какими их видели люди, записывавшие сказания и поэмы.»

Ту же проблему описывает Миранда Олден-Хаус в «Кельтских мифах». «Странствующие сказители могли вплетать в легенду черты местного пейзажа – горы, реки и озера – рассчитывая завоевать доверие местной аудитории и помочь ей живее представить события. Эти мифологические истории были живыми, изменчивыми, со временем в них появлялись новые части и подробности».

Короче, это как у современных рыбаков. Чем больше раз пересказывается история рыбалки, тем крупнее становится пойманная рыба.

Если говорить проще, в пятом-шестом веке нашей эры, в Британии, не просто существовали другие границы и другие названия, там, в целом, относились к географии иначе.

Как уже говорилось, основными распространителями информации были странствующие барды. Но это не значит, что некий певец в берете с помпоном и лиловой мантии, похожий на Лютика и романов Сапковского, путешествовал с одного конца страны в другую, чтобы спеть пару баллад. У каждого барда был свой очень небольшой регион присутствия. Это буквально два-три поселения. Он выступал перед одной и той же, знакомой ему аудиторией. И это очень важный момент. Когда рассказываешь историю о том, кого все знают, происходящую там, где всем известно, нужны ли настоящие названия и имена?

Потому тексты баллад могли звучать примерно так: «И вышел наш герой на Длинный берег Черной реки, где Глухой лес отступает…» Всем его слушателям смысл сказанного был понятен, как и знакомо само место действия. Но спустя века, когда устное творчество стали записывать уже никто не знал, где этот самый Глухой лес у Черной реки.

А ведь бард был не один на всю Британию. Во времена военных походов, они следовали за войском покровителя своей земли. Армии объединялись перед битвами, встречались и барды. И они обменивались своими новостями-балладами, расширяли репертуар. Так, кстати, становится понятно, почему эти истории распространялись все-таки по всей стране. Только географические названия в них не менялись.

И потом, записанные баллады переводили, правили, редактировали. И не валлийцы, а англо-саксы, следом, норманны, потом французы и так далее. Так в результате и возникла та самая проблема, которую описали исследователи Артурианы.

Еще более верно об этой проблеме сказал Вадим Эрлихман. Описывая «проблему» географических названий, а заодно и имен: «валлийский язык на протяжении веков сильно менялся, понятия приобретали иной смысл, а имена трансформировались так, что определить их истинное звучание почти невозможно. Например, имя короля, известного нам как Мэлгон, в VI веке звучало как «Маглокун», имя Уриен – как «Урбаген», а древнее имя Вортимер в средневековом валлийском обрело форму «Гвертевир». На все это накладывались нормы других языков – ирландского, англосаксонского, латыни, – создавая невероятную путаницу. В-третьих, в памятниках валлийской и вообще кельтской словесности подлинные исторические факты сплетаются в запутанный клубок с древней мифологией, средневековой псевдоисторией и христианской апокалиптикой.»