Николай Кун - Боги и герои. Мифы Древней Греции

Душа Орфея сошла в царство теней и вновь увидела те места, где искал Орфей свою Эвридику. Снова встретил великий певец её тень и заключил с любовью в свои объятия. С этих пор они могли быть неразлучны. Блуждают тени Орфея и Эвридики по сумрачным полям, заросшим асфоделами. Теперь Орфей без боязни может обернуться, чтобы посмотреть, следует ли за ним Эвридика.

Изложено по поэме Овидия «Метаморфозы»

Прекрасный, равный самим богам-олимпийцам своей красотой, юный сын царя Спарты Гиацинт был другом бога-стреловержца Аполлона. Часто являлся Аполлон на берега Эврота, в Спарту, к своему другу и там проводил с ним время, охотясь по склонам гор в густо разросшихся лесах или развлекаясь гимнастикой, в которой были так искусны спартанцы.

Однажды, когда близился уже жаркий полдень, Аполлон и Гиацинт состязались в метании тяжёлого диска. Всё выше и выше взлетал к небу бронзовый диск. Вот, напрягши силы, бросил диск могучий бог Аполлон. Высоко, к самым облакам, взлетел диск и, сверкая как звезда, упал на землю. Побежал Гиацинт к тому месту, где должен был упасть диск, чтобы скорее поднять его и бросить, чтобы показать Аполлону, что он, юный атлет, не уступит ему, богу, в умении, но, упав на землю, он отскочил от удара и со страшной силой попал в голову юноше. Со стоном упал Гиацинт на землю, потоком хлынула алая кровь из раны и окрасила тёмные кудри прекрасного юноши.

Подбежал испуганный Аполлон, склонился над своим другом, приподнял его, положил окровавленную голову себе на колени и попытался остановить льющуюся из раны кровь, но всё напрасно. Бледнеет Гиацинт. Тускнеют всегда такие ясные его глаза, бессильно склоняется голова подобно венчику вянущего на палящем полуденном солнце полевого цветка. В отчаянии воскликнул Аполлон:

– Ты умираешь, мой милый друг! О горе, горе! Ты погиб от моей руки! Зачем бросил я диск! О если бы мог я искупить мою вину и вместе с тобой сойти в безрадостное царство душ умерших! Зачем я бессмертен, зачем не могу последовать за тобой!

Крепко держал Аполлон в своих объятиях умирающего друга, и падали его слёзы на окровавленные кудри Гиацинта. Умер Гиацинт, отлетела душа его в царство Аида, а Аполлон стоял над телом умершего и тихо шептал:

– Ты навсегда останешься в моём сердце, прекрасный Гиацинт. Пусть же память о тебе вечно живёт и среди людей.

И вот, по слову Аполлона, из крови Гиацинта вырос алый ароматный цветок – гиацинт, а на лепестках его запечатлелся стон скорби бога Аполлона. Жива память о Гиацинте и среди людей, они чтут его празднествами во дни гиацинтий [123] Греки считали, что на лепестках дикого гиацинта можно прочесть слова «ай-ай», что значит «горе, горе». Празднества в честь Гиацинта, считавшегося божеством пастухов, так называемые «гиацинтии», справлялись в июле на Пелопоннесе, в Малой Азии, на юге Италии, в Сицилии, в Сиракузах. .

Прекрасная нереида Галатея любила сына Симефиды, юного Акида, и Акид любил нереиду. Но не один Акид пленился Галатеей. Громадный циклоп Полифем увидел однажды прекрасную девушку, когда выплывала она из волн лазурного моря, сияя своей красотой, и воспылал к ней неистовой любовью. О как велико могущество твоё, златая Афродита! Суровому циклопу, к которому никто не смел приблизиться безнаказанно, который презирал богов-олимпийцев, вдохнула ты любовь! Сгорая от пламени любви, Полифем забыл своих овец и свои пещеры. Дикий циклоп начал даже заботиться о своей внешности: расчёсывал косматые волосы киркой, а всклокоченную бороду подрезал серпом, – не таким диким и кровожадным стал.

Как раз в это время приплыл к берегам Сицилии прорицатель Теллем и предсказал Полифему:

– Твой единственный глаз, который у тебя во лбу, вырвет герой Одиссей.

Грубо засмеялся в ответ Полифем и воскликнул:

– Глупейший из прорицателей, ты солгал! Уже другая завладела моим глазом!

Далеко в море вдавался скалистый холм и круто обрывался к вечно шумящим волнам. Полифем часто приходил со своим стадом на этот холм. Там он садился, положив у ног дубину, которая величиной была с корабельную мачту, доставал свою сделанную из ста тростинок свирель и начинал изо всех сил дуть в неё. Дикие звуки свирели Полифема далеко разносились по морю, по горам и долинам, доносились и до Акида с Галатеей, которые часто сидели в прохладном гроте на морском берегу, недалеко от холма. Играл на свирели и пел Полифем, но вдруг, словно бешеный бык, вскочил: это он увидал Галатею и Акида.