Михаил Кочнев - Миткалевая метель

— Вот всё я говорю: два сапога пара, а бывает — два сапога, а пары нет.

— А как это так? — Пантелей спрашивает.

— Не знаю как, а и так бывает, — отвечает сапожник, каблук прилаживая. — Эх, сапог, сапог, исходить тебе много дорог! Ходить — ходи, да вперед гляди. Не ступай туда, где живет беда: ступишь, друг, — потеряешь не только каблук. Не лазай через забор — ты не вор. Твое дело — страну стеречь, твое дело — народ беречь.

Казаки глядят, как Антон сапог подколачивает, сидят по лавкам, слушают.

— Вот, ребята, за синими морями, за широкими долами жил-был казак, и было у него три сына. Старший — умница, средний — и так и сяк, а про младшего и этого не скажешь: непутевый удался, зряшный. Стал провожать отец своих сыновей на царску службу и наказывает им: «Правде служите, с кривды голову рубите, через белый поясок перескакивайте, через черный — тоже, а красный поясок переступить и не помыслите».

Служат казаки царю год, служат два; на третий год, откуда солнце всходит — с той стороны, зашли на нашу землю чужие люди да целый край и заняли, белой лентой огородились. Послал царь казаков сбросить непрошеных гостей в море. Скачут казаки неделю, скачут месяц; видят ленту белую; перемахнули они через ту ленту и пошли супостатов рубить, в большие кучи класть. Всех перерубили.

Опять казаки царю служат.

На шестой год, где солнце заходит — с той стороны, пришли неприятели, большой угол у нас откроили, черной лентой отгородились.

Послал царь казаков пошугать незваных гостей. Скачут казаки, видят — черная лента перед ними на колышках развешана. Перемахнули они через ленту и пошли охаживать неприятелей. Как снопы на полосе, всех наземь поклали, угол очистили, к царю вернулись. Опять служат. Народ им за это спасибо говорит: как же, казаки свою землю в обиду никому не дают!

На девятый год услышал царь: в одном городе — таком же, скажем к примеру, как Шуя, — собрались ткачи у фабрики, никому не мешают, про свою жизнь говорят да песни распевают:

В том царстве тоже был Николай второй, так это про того Николая, а не про нашего. Угостил царь казаков водочкой и посылает их постегать рабочих, копытами потоптать.

Вот скачут они путем-дорогою, видят — у фабрики народу видимо-невидимо. Шашки выхватили — ну, думается, сейчас головы под копыта полетят. Вдруг, откуда ни возьмись, лента красная поперек дороги протянулась, а за той лентой ткачи сход ведут. Лошади у казаков как вкопанные перед красной лентой встали. Старший со средним вспомнили отцовский совет, через красную ленту не перескочили, а младший дурашливый оказался: забыл отцово наставление, стегнул лошадь, перескочил через красную ленту — лошадь и бухнулась на камни, на все четыре копыта обезножела. Откуда ни возьмись, две дюжие руки — и давай молотить казака; так отстегали, что трех дней он не прожил.

А старший со средним отслужились, домой подобру-поздорову вернулись и стали жить-поживать, хозяйствовать. Про младшего же отец сказал: «Туда ему и дорога! Не подымай руку на того, на кого не след».

Открыл Антон костяной сапожок — свою табакерочку, понюхал да другую сказку завел — про казака умного и про казака глупого. До полуночи казаки его слушали. Пантелей спросил:

— Где ты столько сказок насбирал?

— Ветром надуло, — отвечает Антон.

Пантелей говорит: хорошо бы, дескать, в книжку эти сказки списать, по ночам бы он их казакам в казарме читал. Антон совет дает:

— Кто охоч до сказок, пусть ко мне ходит, у меня полон короб. А кто любит читать, вот тут у меня книжонка завалялась… Не знаю, как попала… Кто-то починку приносил да и забыл на лавке.

Вынул Антон из сапога книжечку. Пантелею отдает. Ушли казаки за полночь. Арсений руку пожал сапожнику.

— Спасибо, — говорит, — тебе за сказки.

На другой вечер к Антону восемь казаков пришло, он их опять сказками потчует. На третий — полтора десятка припожаловало. Расселись по лавкам, просят Антона про красную ленту рассказать им сызнова.

Рассказал Антон и про красную ленту и еще кое про что. Стали они в казарму собираться, Пантелей спрашивает у сапожника, нет ли еще чего почитать.

Антон опять из голенища вынимает две книжицы, а что в них — будто он и не знает: пошел, мол, поутру за водой, а они лежат под березой на скамье — знать, кто-то с вечера присел покурить да и позабыл. Взяли казаки, украдкой от Выбей-Зуба прочитали от корки до корки.

После того вечера еще больше казаков к Антону привалило. Антон всех привечает: у того ранты опрели у сапога, у другого подметка отскочила, у третьего гвоздем пятку колет — у всех починка. Антон молотком по сапогу постукивает, приговаривает: