Михаил Кочнев - Миткалевая метель

В грамоте написано: лежат-де под этим бугорком Елисей с Охромеевной; по весне ханы-баскаки били их прелюто, и соседей тоже. Схоронили их соседи, а сами тайное пристанище искать ушли, домишки свои огню предали.

Погоревали над могилою сыновья. Стали думать: что же теперь делать? Уходить ли отсель, здесь ли оставаться?

Сердце-то не велит уходить. И край-то свой им дорог, да и отец с матерью здесь лежат. Решили они остаться. Делить свое богатство стали:

— Вот тебе, Палей, горка зеленая.

— А тебе, Люлех, речка чистая, — отвечает Палей.

После-то, видишь, так и стали называть эту речку Люлехом, а село на зеленой горке Палеем, только воеводский писец, когда в книгу писал, перепутал букву, с той поры и пошло название — Палех.

Погрустили Палей и Люлех о родителях. Но не век же кручиниться. Живой о живом думает. Сняли с медведя и волка теплые шубы. Избенку обиходили. А потом решили и кисти попытать, правда ли — главную умелинку свою передал им Савелий.

Обрадовались братцы: ладно у них получается — что цветы, что узоры. И блеск и сияние ларцам умеют дать.

Взяли они себе в жены Белянушку с Чернявушкой. Стали жить по-доброму, по-хорошему. Еще семьи три набеглых в селенье пришли, построились. И те все приохотились к ремеслу братьев.

Вот от того кормя, говорят, палехский лазоревый куст и расцвел. И теперь, коли какого палехского с золотым ногтем в их светлой мастерской увидишь, так и знай: это, может, десятое колено от Палея и Люлеха.

Стала ткачиха Марья собирать сына Ивана в солдаты служить. Подала ему холщовый мешочек с двумя лямками. В мешке — хлеба каравай, полотенце да ниток клубок.

Мать наказывает:

— С похвалой домой приходи, с наградой, с почестью. Пуще сумку храни: в ней тебе будет и огонек и поводырек. Ежели грусть-тоска сердце затуманит, на клубочек погляди — и светлее станет. Если сильный на пути недруг-ворог будет, на клубочек погляди — удали прибудет. Если шибко ранят, если тяжко станет, на клубочек погляди — рану-боль затянет.

Перекинул Иван сумку-котомку за плечи, простился с матерью и пошел на службу.

В ту пору время было неспокойное: шла война со шведом. Захотелось шведскому королю Карлу, чтобы русские ему землю отдали чуть не по самую Москву. А царь Петр не из таких был.

— Исконная, — говорит, — русская земля не про их честь.

И двинул навстречу шведам свою армию. Наши пешочком идут к морю, а те на кораблях плывут. Подобрались поближе да и остановились: боятся. Наши тоже привал устроили; к делу готовятся, амуницию чистят, пушки заряжают.

Шведы хвастают:

— Где вам с нами совладать? Вы не только корабли, а и ворота вытесать не можете.

Про ворота шведы, конечно, набрехали, а кораблей хороших и взаправду у нас в то время мало было. А без кораблей война — не война. Немного было и корабельных мастеров, особо приметных. Задумался царь Петр. Но горевать, однако, не стал. По первому снегу разослал гонцов во все концы земли русской, строго-настрого приказал:

— Люди, кои плотницкому ремеслу обучены, от мала до велика с пилами и топорами чтобы к Питеру шли корабли строить.

Собралось народу видимо-невидимо, словно лес на берегу вырос. Все слободки заселили, а народ все подваливает и подваливает, как плотину прорвало — рекой течет. Войска в тех местах немало стояло, Петр поднялся на пенек высокий, поглядел на солдат да на владимирских плотников (владимирских особенно много пришло), улыбнулся и как гаркнет на всю округу:

— Что, ребятушки, призадумались? Али испугались моря синего?

А плотники ему в ответ:

— Моря синего николи мы не пугались. А боимся — дела всем не достанется. Эвон сколько нас собралось…

Петру ответ такой понравился:

— Не горюйте, дела всем хватит. Да с таким народом, ребятушки, горы своротить, все моря-океаны перейти можно! Построим корабли получше шведа, а по весне я со своими лебедями к морю выплыву.

Засучил рукава, сам первый за топор взялся и пошел тесать бревна. Закипела работа. Только лес трещит, только топоры звенят да пилы воют. На улице мороз, а Петр в одной рубашке орудует. Глядя на него, и остальные налегают. На крещенской неделе начали, а к посту все дело закончили. Петр последний гвоздь вбил и говорит:

— Корабли сладили. Дело за парусами.

Стал Петр думать, где бы парусины достать. Подзывает он к себе генерала Фемера, приказывает:

— Возьми из моей казны денег, купи парусов получше, да с делом этим не тяни.