Михаил Кочнев - Миткалевая метель

Повезли они с Герасимом товар на базар. У Петра на возу вдвое больше. Герасим головой покачивает:

— А у тебя, Петр, вдвое больше моего! Откуда взялось столько?

— А все оттуда. Баба с девками ночи напролет ткали. Вот и подбавили.

Ну подбавили так подбавили, а Герасиму-то что!

С базара едут, у той согнутой березы встречает их старик:

— Как, мол, дела?

— Да дела — лучше быть не надо, — отвечает Петр.

— Ну и гоже! Завет мой не забыли?

— Как забыть можно! — смеленько так Петр отзывается.

Дед только брови сдвинул, не стал перечить. Выдал им по хорошему возу миткалей. Добра пожелал обоим.

Приехали они домой, а на ту пору большое несчастье случилось: чужеземные паны на нашу землю войной пошли. Это давным-давно было. Все пожгли и в Кремле сели. И часть нашего края захватили. Как раз в то село заползли, где Петр и Герасим жили. Герасим видит — дело плохо: с захватчиками мириться никак нельзя. Выбрал ночь потемнее, взял краюху хлеба в мешок, топорок за пояс да в тот самый березняк подался. Много там мужиков скопилось — кто откуда. Сложа руки в лесу не сидели. Улучат момент: как поедут эти чужеземцы по селам кур да овец собирать, чужие сундуки проверять, — мужики с топорами да с вилами тут как тут. И покажут им, почем куры, почем гуси. Немало они в ту пору непрошеных гостей угрохали.

А Петр в селе остался. Звал его Герасим, да тот не пошел с ним — будто занедужил.

На базары-то ездить нельзя. И додумался Петр полотна чужеземным солдатам сбывать. Те оборваны: ни портянок на ногах, ни рубашек на плечах.

Петру главное — прибыль была бы. Да побазарить недолго привелось. Раз ночью подстерегли мужики в лесу целый обоз вражеский и приняли в топоры, а те на отпор, ну, их на месте и положили в том березняке. Глядят мужики: на всех чужеземцах белые миткалевые рубашки. Товар добротный. Откуда те полотна, один Герасим знает. Тут призадумался он, но и в ум брать не хочет, что, мол, Петр с врагами торги завел. В это время и выходит из чащи дед знакомый; глянул на чужеземцев.

— Да, — говорит, — за чем они шли, то и получили. А одевать их в нашу одежку не след… У кого же короткая память? Не у тебя ли, Герасим? Знать, мой наказ забыл? Весь мой миткаль осквернили!

Опечалился старик и пошел в свой березняк, словно на плечах гору понес…

На тот год выискался в народе знатный человек Козьма Минин.

— Не уступим чужеземцам, — говорит. — На этом наша земля от веков стоит.

Как гаркнул в Нижнем Новом городе клич, по всей земле его голос услышали. Со всех мест потянулись к нему люди. И наши туда же подались. Как зашли от Ярославля, заперли чужеземца в Москве, там ему и упокой спели. Всю землю родную очистили. Опять куда хошь кати-лети.

Герасим домой вернулся. А в народе ропот слышен: кто же с врагом в спайке был, полотна им сбывал, чужеземцев одевал? На Петра показали. Петра на дознанье потянули. Он и говорит судье:

— С чужеземцами я в спайке не был. У меня и полотен таких нет, — и показывает на рубашку с убитого иноземца. Советует: — Пройдите да посмотрите по клетям, кто такой — товарец ткет. Мне думается, у Герасима похожий был. Это, верно, он тайком сбывал миткаль чужеземцам.

Пошли к Герасиму на двор, а у него, сенцом закидан, целый воз такого тканья стоит. Тот самый воз, что в последний раз он привез.

Так-то Петр вылез, а Герасима взамен себя в яму сунул.

На язык Герасим был не мастер, ничего путного за себя сказать не может.

— Твой товар?

— Мой.

— Где взял?

— Не знаю.

— Сам выткал?

— Нет.

— А кто?

— Не знаю.

Он и знает, да наказ-то помнит: рассказывать не велено.

— А еще у кого такой миткаль есть?

— Больше, пожалуй, ни у кого.

Петра он тоже не выдает, потому как и думать не думает, что тот на сговор с врагом пойти мог.

Решили судьи доподлинно выведать, кто же это в спайку с чужеземцем встал. До поры Герасима под стражу взяли. Судья-то попался не из проворных и не из догадливых.

Петр вовсе духом воспрянул: теперь он один и Герасимовым паем в лесу поживится.

Еще суть дела не видна, а он уже к бабе Герасима заявился:

— Продай, баба, пеганка, он теперь тебе не нужен: твоего мужика на поселенье отправят. Я все узнал.

Та было не соглашалась сперва, потом уступила, послушала Петра, продала ему лошаденку, подьячего в заступники наняла. Пока разбирались, Петр зачастил на ярмарку.

Раз лунной ночью подъезжает на двух лошадях к той согнутой березе, к тому дуплу большому. В чащобу забрался. С Березовым хозяином встретился.