Эдит Гамильтон - Мифология. Бессмертные истории о богах и героях

Гибель Париса не привела к падению Трои. Он, в общем-то, был незначительной потерей. Между тем греки выяснили, что в Трое хранится Палладий [241] Небольшая статуя вооруженной Афины Паллады со щитом и поднятым копьем. Богиня-воительница защищала город и обеспечивала его неприступность. Особенно знаменит был троянский Палладий, который, согласно поверьям, имел небесное происхождение. Согласно одной из версий, этот первый на земле Палладий, ниспосланный самими богами, был вывезен из поверженной Трои Энеем и впоследствии хранился в Риме, а Диомед выкрал и привез в Аргос другое изваяние Афины Паллады. — Прим. ред. — священное изображение Афины Паллады, и, пока он находится у троянцев, город взят не будет. Тогда двое из тех немногих греческих героев-военачальников, кто еще оставался в живых, Одиссей и Диомед, дерзнули выкрасть оберег. Похитил его Диомед. Под покровом темноты он с помощью Одиссея перебрался через стену, отыскал Палладий и принес в лагерь. Окрыленные успехом, греки решили больше не медлить, а придумать, как завершить раз и навсегда эту бесконечную войну.

Теперь они четко понимали, что победить им удастся лишь в одном случае: если запустить войско в город и застигнуть троянцев врасплох. Уже почти десять лет они осаждают эту твердыню, а она все так же неприступна. Ни одной, даже крошечной бреши. За все это время Трою ни разу не брали приступом, все сражения велись в основном поодаль от стен. И теперь грекам предстояло либо изобрести способ проникнуть в город, либо признать поражение. Вот тогда-то они и решились на хитрый ход с деревянным конем, воплощая замысел, порожденный, как нетрудно догадаться, изворотливым умом Одиссея.

Царь Итаки приказал искусному плотнику изготовить огромного деревянного коня, в просторном полом чреве которого мог бы поместиться отряд воинов. Потом он уговорил, хотя и с огромным трудом, нескольких военачальников спрятаться внутри фигуры (вместе с ним самим, разумеется). Всем, кроме сына Ахилла Неоптолема, рискованная затея внушала ужас, и неудивительно: опасность им грозила нешуточная. Согласно плану Одиссея, остальные греки должны были свернуть лагерь и сделать вид, будто отплывают на родину, а на самом деле укрыться за ближайшим островом, где их не увидят троянцы. Как бы события ни развивались дальше, воинам, находящимся на кораблях, ничего не угрожает. Они смогут сняться с якоря и вернуться в Грецию, если уловка не сработает. Но в таком случае затаившиеся внутри коня будут неизбежно обречены на гибель.

Одиссей, как и следовало ожидать, предусмотрел и это. Он намеревался оставить в опустевшем лагере единственного грека с заготовленной легендой, которая заставит троянцев втащить диковинную фигуру в город, ничего не заподозрив и даже не проверив, нет ли чего у нее внутри. А потом, глухой ночью, сидящие в брюхе коня греки покинут свою деревянную темницу и откроют городские ворота войску, которое к тому часу вернется по морю и будет дожидаться под стенами.

Настало время привести план в исполнение. Троя встречала свой последний рассвет. Дозорным, вышедшим на стены, открылись два зрелища, одно невероятнее другого. Перед Скейскими вратами возвышалась огромная деревянная фигура, какой никто в целом свете никогда не видывал, — явление непонятное и потому жутковатое, хотя от коня не доносилось ни шороха, ни скрипа. Да и вокруг стояла тишина. Шумный греческий лагерь стих и замер. А еще куда-то делись корабли. Вывод напрашивался один: греки сдались. Они признали поражение и отплыли домой. Троя возликовала. Долгой войне пришел конец, все беды остались в прошлом.

Бродя толпой по опустевшему греческому лагерю, троянцы с любопытством рассматривали территорию. Вот здесь отсиживался, лелея обиду, Ахилл, здесь стоял шатер Агамемнона, а здесь жил пройдоха Одиссей. Как же непривычно, когда нигде ни души и бояться некого. Наконец троянцы вернулись к городским воротам и обступили дожидавшуюся там деревянную громадину, гадая, как с ней поступить. Тогда-то и обнаружил себя единственный оставшийся в лагере грек. Его звали Синон, и даром убеждения он владел виртуозно. Когда его схватили и потащили к Приаму, он рыдал и вопил, что больше не желает быть греком, а потом поведал историю, которую можно считать одним из лучших шедевров Одиссея. Афина Паллада разгневалась на греков за похищение Палладия, сообщил Синон, и перепуганные соотечественники отправили гонца к оракулу узнать, как ее умилостивить. Ответ им был дан такой: «Кровью ветры смирить, заклав невинную деву [242] Имеется в виду дочь Агамемнона, Ифигения, принесенная в жертву Артемиде. — Прим. ред. , / Вам, данайцы, пришлось, когда плыли вы к берегу Трои, — / Кровью должны вы снискать возврат и в жертву бессмертным / Душу аргосца принесть» [243] Здесь и далее: Вергилий. Энеида. Перевод С. А. Ошерова под ред. Ф. А. Петровского. . Вот он, Синон, и оказался тем несчастным, которого обрекли на заклание. Все уже было готово для страшного обряда, назначенного к совершению перед самым отплытием, однако ночью Синон сумел сбежать и, спрятавшись на болоте, смотрел, как отчаливают греческие корабли.