Эдит Гамильтон - Мифология. Бессмертные истории о богах и героях

После отказа Ахилла участвовать в сражениях пришел черед проявить себя двум другим выдающимся греческим героям, Аяксу и Диомеду [236] Не путать с фракийским царем Диомедом, который кормил своих кобылиц человеческим мясом и был убит Гераклом. Доблестный герой Диомед, сражавшийся под Троей, жил в более позднее время. Мифологическая традиция считает его сыном этолийского царя Тидея. — Прим. ред. . В тот день они сражались доблестно и положили немало троянцев. От руки Диомеда едва не погиб царевич Эней, лишь Гектору уступавший храбростью, силой и благородством. Происхождение у него было даже выше царского, поскольку родила его сама Афродита. Увидев, что сын ранен, богиня поспешила на поле боя ему на помощь. Но когда она приняла его в свои объятия, Диомед, зная, что нежная богиня любви, в отличие от Афины и ей подобных, не воительница и в ратном деле не смыслит, подскочил к ней и пронзил руку копьем. Афродита с криком уронила Энея и, рыдая, понеслась на Олимп, где Зевс, улыбнувшись при виде плачущей «владычицы смехов», велел ей держаться подальше от сражений и заниматься «делами приятными сладостных браков». Эней, хоть и брошенный матерью, не погиб. Его окутал облаком Аполлон и доставил в священный Пергам [237] Троянский акрополь с храмом Аполлона, религиозный и политический центр города, крепость на холме, где также находился царский дворец. — Прим. ред. , троянскую цитадель, где Артемида исцелила его раны.

Диомед же продолжал рубить направо и налево, сминая ряды троянцев, пока не встретился лицом к лицу с Гектором, рядом с которым, к своему ужасу, увидел Ареса. Обагренный кровью свирепый бог войны прикрывал троянского героя. Содрогнувшись, Диомед велел грекам отступать, но медленно, лицом к троянцам. Недовольная таким поворотом событий Гера погнала своих коней на Олимп и спросила у Зевса, не позволит ли он ей выдворить «ненасытного войною» Ареса, этого губителя рода человеческого, с поля брани. Зевс, как и Гера, недолюбливал своего кровожадного сына, поэтому охотно дал согласие. Гера тотчас предстала перед Диомедом, чтобы побудить его, позабыв страх, сокрушить жуткого бога. Восторг и ликование обуяли героя. В упоении ринулся он на Ареса и метнул в него копье, которое Афина, подхватив в полете, направила точно в цель. Бог войны взревел, словно десять тысяч воинов разом. От этого душераздирающего крика дрожь прокатилась и по греческим дружинам, и по троянским.

За показной грозностью Ареса скрывалось гнусное, презренное нутро. Не стерпев мучений, на которые он сам обрекал бесчисленное множество людей, бог войны ринулся на Олимп к Зевсу жаловаться на обидчицу Афину. Но Громовержец только грозно воззрился и со словами, что сын так же невыносим, как его мать, велел прекратить стенания. Тем временем оставшиеся без Ареса троянцы были вынуждены отступить. В эту роковую минуту брат Гектора, обладавший даром угадывать волю богов, посоветовал герою немедля передать царице Гекубе, чтобы та пожертвовала Афине свой самый красивый наряд и воззвала к ее милости. Гектор, вняв мудрому наставлению, помчался во дворец. Мать сделала все, как он просил: взяла драгоценное платье, сияющее, как звезда, и, возложив его на колени Афины, обещала в придачу принести в жертву двенадцать коров, «если, молитвы услыша, град помилуешь Трою и жен, и младенцев невинных!». Но Афина Паллада отвергла ее мольбы.

Перед тем как вернуться на поле брани, Гектор решил увидеться, возможно, в последний раз со своей нежно любимой женой Андромахой и сыном Астианактом. Он встретился с ними на городской стене, куда Андромаха пришла взглянуть на битву, узнав пугающую весть, что троянцы отступают. Маленького Астианакта держала на руках кормилица. Гектор молча смотрел на них и улыбался, но Андромаха, взяв его руку в свою, залилась слезами: «Гектор, ты все мне теперь — и отец, и любезная матерь, / Ты и брат мой единственный, ты и супруг мой прекрасный! / Сжалься же ты надо мною и с нами останься на башне, / Сына не сделай ты сирым, супруги не сделай вдовою!» Гектор отклонил ее просьбы ласково, но твердо. Он не трус и не станет прятаться. Его удел — сражаться в первых рядах. Однако он понимает, каким горем для нее будет его гибель. Это беспокоит и тяготит его сильнее всего. Прежде чем уйти, Гектор протянул руки к сыну. Младенец с плачем отвернулся, напуганный грозно качнувшимся гребнем на шлеме. Гектор, рассмеявшись, снял с головы сверкающий убор и положил на землю, а потом, прижав малыша к себе, взмолился: «Зевс и бессмертные боги! О, сотворите, да будет / Сей мой возлюбленный сын, как и я, знаменит среди граждан; / Так же и силою крепок, и в Трое да царствует мощно. / Пусть о нем некогда скажут, из боя идущего видя: / „Он и отца превосходит!“».