Эдит Гамильтон - Мифология. Бессмертные истории о богах и героях

Прокну, старшую из сестер, отдали замуж за фракийского царя Терея, унаследовавшего, как потом выяснится, все отвратительные черты своего отца, коварного бога войны Ареса. Во Фракии у царской четы родился сын Итис, и, когда ему исполнилось пять лет, Прокна, жившая все это время во Фракии и тосковавшая по родным, упросила Терея позволить ей пригласить в гости сестру, Филомелу. Терей согласился и даже вызвался сам привезти ее из Афин. Едва увидев свояченицу, прекрасную, словно нимфа или наяда, он воспылал к ней страстью. Терей с легкостью уговорил тестя отпустить с ним Филомелу, и сама девушка была несказанно рада предстоящему свиданию с сестрой. Но, когда они благополучно добрались до Фракии по морю и ступили на берег, чтобы проделать остаток пути по суше, Терей притворился, будто получил вести о скоропостижной кончине Прокны. Он назвал свояченицу своей новой женой и принудил ее разделить с ним ложе. Впрочем, очень скоро Филомела узнала правду и имела неосторожность угрожать Терею. Она ославит его на весь мир за то, что тот сделал, и он станет изгоем! Слова Филомелы разгневали и одновременно напугали Терея. Схватив обесчещенную свояченицу, он отрезал ей язык, а потом посадил под замок, приставил охрану и отправился к Прокне с горестным рассказом о том, что Филомела не перенесла путешествия.

Спасения Филомеле ждать было неоткуда. Она сидела взаперти, лишенная дара речи, а письменность тогда еще не изобрели. Казалось, Терею сойдет с рук его злодеяние. Однако неумение изъясняться письменно не мешало людям увековечивать значимые события другими способами. Древние ремесленники были искусными мастерами, равных которым грядущие века не знали. Кузнец мог выковать на щите сцену охоты на львов — двое гривастых хищников терзают быка, а пастухи натравливают на них собак. Или мог изобразить уборку урожая — поле со жнецами и вязальщицами снопов, виноградные лозы, увешанные тяжелыми гроздьями сочных ягод, которые юноши и девушки собирают в корзины, пока один из товарищей развлекает их игрой на пастушьей флейте. Не менее великолепными рукодельницами были и женщины. Картины, вытканные ими на полотне, выглядели как живые. По ним легко можно было догадаться, о чем хотела поведать умелица. Вот и Филомела принялась ткать. Ни одному художнику до нее не было настолько важно добиться величайшей точности изображения. С бесконечной болью и невероятным тщанием Филомела выткала изумительное покрывало, на котором разворачивалась вся ее душераздирающая история. Вручив покрывало приставленной к ней старой служанке, Филомела знаками попросила передать подарок царице.

Гордая, что ей доверили такую ценность, старуха отнесла покрывало Прокне. Царица до сих пор не сняла траура по сестре и пребывала в настроении таком же мрачном, как и ее одежды. Но, расстелив покрывало, она вдруг увидела ту, которую все это время оплакивала. Сомнений быть не могло — это сестра, ее фигура, ее лицо. А рядом Терей, тоже как две капли воды похожий на себя. Холодея от ужаса, читала Прокна страшное послание сестры, словно изложенное прямым текстом, и смолчала лишь потому, что ее душил неукротимый гнев. Сейчас было не время для слез и стенаний. Все свои мысли Прокна сосредоточила на том, как вызволить сестру и какую месть придумать для мужа-злодея. Первым делом она пробралась к Филомеле — разумеется, через старуху вестницу — и, заверив не способную теперь говорить сестру в том, что знает все, забрала ее к себе во дворец. Там, сидя рядом с рыдающей Филомелой, Прокна продолжала размышлять. «Плакать будем позже, — наконец сказала она сестре. — Я готова на все, лишь бы наказать Терея за содеянное». Тут в ее опочивальню вбежал маленький Итис. Посмотрев на сына, Прокна вдруг преисполнилась глубочайшей ненависти. «Как ты похож на отца…» — промолвила она, и дальнейший план выстроился моментально. Одним ударом кинжала Прокна прикончила ребенка. Потом разрубила крошечное тельце, сварила в котле и тем же вечером подала на ужин Терею. Дождавшись, когда муж проглотит последний кусок, она сообщила, каким блюдом его потчевала.

Ошеломленный Терей словно прирос к креслу, и сестры, воспользовавшись его смятением, кинулись бежать. Только у самого города Давлида он настиг их и уже собирался убить, однако боги превратили сестер в птиц: Прокну — в соловья, безъязыкую Филомелу — в ласточку, которая лишь щебечет, но не поет. А Прокна,