Братья Швальнеры - Охота к перемене мест. Повести и рассказы

– Делегируй Степанычу, чтоб девайс с трактора на МТС принес, будем дефектоскопию делать… Сублимированное топливо сегодня юзайте всей бригадой, дэтэшка кончилась… Паблисити вывесили в красном уголке последний мессидж председателя…

И так далее.

И вот в один прекрасный день, по традиции принимая урок своего умудренного опытом и разумом учителя, Мисима обратил внимание на использование им в разговоре жаргонизмов.

– Да бубу он пэцает!.. Пусть трясется!.. Давай пойдем,.. – говорил кому-то Кэзуки-сан по телефону. Заинтересовался Мисима новыми словечками из богатой и колоритной речи нового друга и наставника.

– Что значат все эти выражения, что говорил ты сейчас, о, учитель?

– В заточении за правду и справедливость провел твой учитель несколько лет, будучи юнцом. – «Да я на малолетке за гоп-стоп чалился». – Там обучили меня мои мудрые учителя тем словам, что словно щит огораживают твою тонкую душевную организацию от негативных воздействий окружающей среды. – «Там на фене ботать и насобачился, чтоб мусора не вкуривали, за что базар».

– Не будут ли резонировать фразы эти с тем интеллектуальным образом, что вырабатываешь ты во мне? А перенять мне их придется – как ни крути, – ибо принцип следования учителю во всем я свято усвоил…

– Думаю, что фразу эти будут только к лицу такому славному воину, как ты. Ибо нет среди окружающих тебя нечестивцев тебе достойного, а в отсутствие меж ними понимания смысла сказанного тобою будут они и этому рады как манне небесной.

О, как много смысла в этих словах, подумал Мисима, осушая кубок с саке за здоровье своего учителя. И следующим же днем стал бросаться столь быстро полюбившимися ему выражениями, подчас употребляя их ни к селу, ни к городу.

– Мисима-сан, сегун велел на подработку в выходные выйти…

– После его недавнего демарша насчет премии трясет Мисима-сан на работу, – горделиво отвечает самурай.

– Мисима-сан, не стану я управлять машиной, что не починил ты в свое дежурство!

– Трясись, – бросает он походя, оставляя собеседника с непониманием в душе и огромной дырой в сердце.

– Мисима-сан, сдавай деньги на подарки на Новый Год! – требует главный бухгалтер Игорь Юрьевич.

– Бубу пэцайте, Игорь Юрьевич…

– Чего?

Осерчал Мисима-сан – экий безграмотный гайдзин, с первого раза не понял. И стал с остервенением повторять излюбленную фразу, многократно опробованную на Азэми и приводившую ее завсегда в какой-то животный трепет перед мужем.

– Бубу пэцайте… бубу пэцайте… бубу пэцайте… бубу пэцайте…

Не знал храбрый самурай, что Игорь Юрьевич те же университеты проходил, что и наставник его, а потому понимал язык, на котором сейчас с ним разговаривали. А также обладал властью, и мог наказать бесстрашного Мисиму рублем. И так и поступил…

Без премии пришел Мисима-сан домой. По взгляду его Азэми давно научилась понимать, что у мужа неприятности. Но потеря некоей суммы йен не столь печалила поэта, как печалило его непонимание – ведь он нес разумное, доброе и вечное… Отчего же так невежественны люди, что не увенчалось его начинание успехом?..

Однажды Мисима решил попить чаю. Однако, что для самурая чай? Ведь не просто напиток или времяпрепровождение. Это – целая церемония, о которой он так много читал в любимой книге любимого автора. И потому решил самурай осуществить ее в стиле, подобающем достойному.

Отыскал в одной из старых газет, что обыкновенно Азэми складировала на балконе, рецепт зеленого чая для чайной церемонии в китайском стиле (плохо понимая различие между японской и китайской церемониями), который гласил: «В фарфоровой ступке или другой не окисляемой посуде растереть до состояния тончайшей пудры 100—120 г зелёного чая. Полученный порошок засыпать небольшими порциями в разогретый до 50—60° C маленький заварочный чайник на две небольшие чашки, сопровождая каждую порцию несколькими каплями горячей воды и взбивая настой специальным бамбуковым венчиком-кисточкой. Всего на данную норму заварки используется 2—3 ст. л. кипятка. Примечание. В чай можно добавить 2—3 капли настоянного на спирте или водке женьшеня».

Зеленый чай найти было трудно – в глухой деревеньке о нем имели самое смутное представление. И тогда Мисима решил пойти на хитрость – вместо зеленого чая он решил добавить в изобилующий дома черный немного зелени. Совершив это действие, самурай убедился, что получившаяся субстанция имеет зеленый окрас, а потому вполне соответствует тем представлениям о зеленом чае, что сформировались у него за его недолгую жизнь. На роль бамбукового венчика – кисточки вполне сошел его аналог из чилиги. А вот с женьшенем дело обстояло совсем просто – его у Азэми было великое множество, чуть ли не все подоконники были заставлены цветочными горшками с растениями, которые, по мнению Мисимы (правда, до сегодняшнего дня) совершенно не представляли никакой ценности. Сегодня же самурай понял, что женьшень вовсе не так уж и бесполезен, как ему казалось ранее. Смешав его побеги с водкой, спрятанной от Азэми в надежном месте, Мисима добавил все в раскаленный чайник, размешал как предписывала инструкция и стал ждать появления Азэми с работы, ибо негоже самураю одному предаваться чайной церемонии.