Ирина Ярич - Калейдоскоп. Сборник

Туманный, как всегда ответ оракула толковали и, так, и эдак, но всё же и дорийцы, и афиняне пришли к выводу, что в Дельфах предсказали победу тем, у кого погибнет царь. И глубоко верующим эллинам не могла прийти в голову кощунственная для них мысль, что оракул что-то напутал, не могли усомниться в правдивости предсказания пифии, и каждый был полностью уверен, что их успех зависит только от того насколько верно они будут соблюдать условия предсказания.

Алет и Алфемен, обескураженные думали, как им поступить, как победить и самим остаться живыми и не спешили начинать битву.

Кодр вспоминал своего покойного отца Меланфа, которым гордился и всегда старался быть достойным его. Уж в который раз Кодр воссоздавал в памяти эпизод из жизни отца, принесший трон царя Афин. Ведь их семья, как и многие другие, вынуждена была покинуть свою родину и искать прибежища в Аттике. Это было много лет назад, Кодру было всего шестнадцать, но он уже участвовал в войне вместе с отцом, тогда в Аттику рвались беотийцы и им не удавалось их одолеть. Зазнавшиеся беотийцы смеялись над противником и уверенные в силе своего царя, действительно силача и отменного борца, вызвали царя Афин на поединок с ним. Фимотес, не смотря на происхождение, он был из ионийского рода славного Тесея, отказался от борьбы. И тогда на выручку афинянам пришёл Меланф, потомок Нестора из Пилоса. Как замирало сердце у юного Кодра, когда он смотрел на борьбу! И как он был счастлив и горд, когда царь беотийский распластался и его плечи и лопатки были прочно прижаты к земле его отцом. Единоборство решило исход противостояния. Беотийцы, согласно выдвинутого ими же условия вынуждены были уйти и больше не пытались проникнуть в Аттику. Меланф своей смелостью, ловкостью и силой завоевал право занять престол тессеидов. И он, Кодр, сын и наследник обязан быть достойным своего отца и трона, обязан спасти афинян, а значит и Аттику.

Но их спасение повлечёт его смерть. Победа ионийцев – его гибель… И, если он желает свободу своей второй родине, то должен примириться с неизбежным уходом из жизни.

Вначале он думал поскорее начать битву и самому быть впереди войск, чтобы как можно больше неприятеля увезти за собой в царство Аида. Но потом его осенило: зачем воевать, если известен результат, зачем напрасно гибнуть ионийцам и дорийцам тоже. Его приверженцы победят только оттого, что его убьют враги, и неважно как это произойдёт.

Когда Кодр это понял, он стал спокоен, но всё же вместе с тем ему было грустно. Он выглянул в окно. Звёздная россыпь нависла над ним, казалось, протяни руку в эту чёрную мерцающую мглу и зачерпнёшь сверкающие блёстки. Скорей всего он уже никогда не сможет любоваться красотой ночного неба, как и многим другим, потому что… он решил, эта ночь …последняя.

Кодр тихонько прошёл на женскую половину дворца, заглянул в комнату жены. Ему хотелось подойти, на прощание погладить рассыпавшиеся волосы, поцеловать родное, милое лицо, но он боялся разбудить. Будут расспросы, плач, причитания, а ему надо быть твёрдым и выполнить свой план, никого не посвящая в него. Затем приоткрыл дверь, где спали две его дочери. Кодр взглянул на спящих: малышку Поплию и десятилетнюю Гелию и поспешил прочь, потому что с каждым мгновением, проведённым подле своих детей, ему всё труднее было их покинуть. Перейдя на мужскую половину, он вошёл в спальню сыновей. Медон широко раскинул руки и крепко спал. Кодр в задумчивости посмотрел на суровые черты лица старшего сына. Ему хотелось верить, что Медон сумеет заменить его и быть хорошим правителем. Столько хотелось сказать, а времени уже не осталось… Кодр перевёл взгляд на младшего сына. Пелей спал на боку, уткнувшись лицом в мягкий валик у изголовья. Кодр, глядя на него, грустно улыбнулся. Он мысленно просил богов гасить раздоры между братьями и желал им жить в дружбе и согласии. Кодр с горьким вздохом покинул сыновей, вернулся в свою комнату. Написал записку. Кликнул своего верного слугу и наказал ему отдать царице послание на исходе следующего дня, если он не вернётся к заходу солнца.

Утром дорийцы сменили дозорных в своём лагере и продолжили свои каждодневные упражнения в ратном деле, ожидая приказа царей к сражению. Но цари медлили с выступлением и, как и другие воины почти всё время проводили в тренировках, совершенствуя своё мастерство. Между палаток, где чистили своё вооружение и вокруг площадок, где разминались дорийцы, бродил хмельной поселянин и болтал без умолку, потешая окружающих. Дорийцы посмеивались над его потёртым и дырявым хитоном, заношенной шляпой и истоптанными сандалиями, говоря, что жителей Аттики их царь довёл до нищеты. Поселянин охотно вступал в дебаты, опровергая их доводы, и предлагал им отведать за небольшую плату жареных каштанов, которыми набита его торба, и испить вкусного виноградного вина, которое плескалось в сосуде, что висел за спиной. Сначала дорийцы охотно смеялись его шуткам, но потом до них стала доходить их двусмысленность. Поселянин намекал на пастушеское и кочевническое прошлое дорийцев, противопоставляя им тружеников пахарей и искусных ремесленников ионийцев. Гордость дорийцев, считающих себя прирождёнными воинами и презирающих любой труд кроме владения воинским искусством, откровенными намёками этого бедняка была сильно задета. Каждая новая шутка поселянина становилась всё злее и ехиднее предыдущей. Дорийцы уже не смеялись. А поселянин продолжал сыпать анекдотами, где дорийцы выступали хвастунами и тупыми вояками, неспособными оценить прекрасное. Он с таким удовольствием рассказывал байки, обидные для дорийцев и от души сам смеялся, что разъярённые воины решили проучить этого наглеца. Но поселянин не замечал их всё возрастающего раздражения, продолжая выкладывать всё новые и новые истории, уже откровенно покатываясь над дорийцами, которым, по его мнению, боги забыли вложить ум, поэтому они не бояться ударов по голове и для убедительности бросил в одного из возмущавшихся воинов кувшин с остатками вина. Воин успел увернуться, но то была последняя капля переполнившая терпение дорийцев, которые сначала намеревались вышвырнуть этого пьяного идиота из лагеря, но оскорбления породили бешеный гнев и жажду его прикончить. Множество ударов: от кулаков, дротиков и кинжалов посыпалось на незадачливого селянина.