Фольклор Array - Старшаяя Эдда (Перевод А. И. Корсуна)

En sá sárastr,
er þeir Sigurð minn
sigri ræntan,
í sæing vágu;
en sá grimmastr,
er þeir Gunnari
fránir ormar
til fjörs skriðu;
en sá hvassastr,
er til hjarta
konung óblauðan
kvikvan skáru.

Много я помню
зла и печалей.
Серого, Сигурд,
коня оседлай.
пусть быстрый скакун
сюда прибежит!
Нету со мной
ни невестки, ни дочери,
что Гудрун дары
принесли б драгоценные!

Fjölð man ek bölva,
[- -];
beittu, Siguðr,
inn blakka mar,
hest inn hraðfæra
láttu hinig renna;
sitr eigi hér
snör né dóttir,
sú er Guðrúnu
gæfi hnossir.

Помнишь ли, Сигурд,
что сказано было,
когда мы с тобою
сидели на ложе?
Из Хель ты ко мне
хотел возвратиться,
а я для тебя —
расстаться с миром.

Minnsktu, Sigurðr,
hvat vit mæltum,
þá er vit á beð
bæði sátum,
at þú myndir mín,
móðugr, vitja
halr, ór helju,
en ek þín ór heimi.

Ярлы. Сложите
самый высокий
из дуба костер
для мертвого конунга:
пусть огонь пепелит
грудь, полную горя,
злую печаль
в сердце растопит!»

Hlaðið ér, jarlar,
eikiköstinn,
látið þann und hilmi
hæstan verða;
megi brenna brjóst
bölvafullt eldr,
þrungit um hjarta
þíðni sorgir."

Пусть у всех ярлов
несчастье пройдет,
пусть жены забудут
печали свои,
когда о горестях
повесть окончится!

Jörlum öllum
óðal batni,
snótum öllum
sorg at minni,
at þetta tregróf
of talit væri.

Злые дела
там свершились,
когда наступило
печальное утро;
в утренний час
черные мысли
о бедах людских
скорбны бывают!

Spruttu á tái
tregnar íðir
græti alfa
in glýstömu;
ár of morgin
manna bölva
sútir hverjar
sorg of kveykva.

Не нынче то было
и не вчера,
это свершилось
в давнее время,
даже не в древности —
в годы древнейшие;
Гьюки рожденная
Гудрун звала
сынов отомстить
за дочь свою Сванхильд.

Var-a þat nú
né í gær,
þat hefir langt
liðit síðan,
— er fátt fornara,
fremr var þat halfu, —
er hvatti Guðrún
Gjúka borin,
sonu sína unga
at hefna Svanhildar:

«Сванхильд — имя
вашей сестры,
что Ёрмунрекк бросил
коням под копыта,
вороным и белым,
на дороге войны,
серым, объезженным
готским коням!

„Systir var ykkur
Svanhildr of heitin,
sú er Jörmunrekkr
jóm of traddi,
hvítum ok svörtum
á hervegi,
grám, gangtömum
Gotna hrossum.

Слава померкла
конунгов рода!
Одни вы в роду
остались в живых.

Eftir er ykkr þrungit
þjóðkonunga,
lifið einir ér
þátta ættar minnar.

Я одинока,
что в роще осина,
как сосна без ветвей,
без близких живу я,
счастья лишилась,
как листьев дубрава,
когда налетит
ветер нежданно!»

Einstæð em ek orðin,
sem ösp í holti,
fallin at frændum,
sem fura at kvisti,
vaðin at vilja,
sem viðr at laufi,
þá er in kvistskæða
kemr um dag varman.“

Хамдир сказал,
духом отважный:
«Не похвалила б ты
подвига Хёгни *,
когда они Сигурда
сон прервали,
ты сидела на ложе,
а убийцы смеялись.

Hitt kvað þá Hamðir
inn hugumstóri:
„Lítt myndir þú þá, Guðrún,
leyfa dáð Högna,
er þeir Sigurð vökðu
svefni ór,
seztu á beð,
en banar hlógu.

Платки сине-белые,
пестрые ткани
багряными стали
от крови супруга:
Сигурд скончался,
над ним ты сидела,
горько скорбя, —
в том Гуннар виновен!

Bækr váru þínar
inar bláhvítu
roðnar völundum,
flutu í vers dreyra;
svalt þá Sigurðr,
saztu yfir dauðum,
glýja þú né gáðir,
Gunnarr þér svá vildi.

Ты думала скорбь
Атли доставить
Эрпа убийством
и смертью Эйтиля, —
себе же на горе:
разить неразумно
острым мечом,
коль сама себя ранишь!»

Atla þóttisk þú stríða
at Erps morði
ok at Eitils aldrlagi,
þat var þér enn verra;
svá skyldi hverr öðrum
verja til aldrlaga
sverði sárbeitu,
at sér né stríddi-t.“

Мудрым был Сёрли,
так он молвил:
«Спорить не стану
с матерью нашей,
но одного
вы еще не сказали:
что просишь ты, Гудрун,
беду накликая?

Hitt kvað þá Sörli,
— svinna hafði hann hyggju — :
„Vilk-at ek við móður
málum skipta,
orðs þikkir enn vant
ykkru hváru,
hvers biðr þú nú, Guðrún,
er þú at gráti né fær-at?