С. Халеоле - Сказание о Лаиэ-и-ка-ваи

В тщательно разработанных песнях, сопровождающих хýлу, приведенных, например, Эмерсоном, это искусство доведено до совершенства. Иностранец не всегда может точно интерпретировать местные песни, однако я постараюсь дать анализ одной из песен Халемано, в которой он пытается вернуть любовь красавицы из Пуны. Обстоятельства тут следующие. Халемано, вождь Кауаи, взял в жены знаменитую красавицу из Пуны (о-в Гавайи), но она отвергает его ради возлюбленного королевского происхождения. Тем временем его любви домогается принцесса из Кохалы, которая устраивает ради него празднество. На нем присутствует и жена вождя, изменившая ему. Халемано поет песни, в которых сетует на ее неверность. Вот одна из этих песен:

Перефразировать эту песню можно так: «Море поднялось на берег Пуны и Хило, так что деревья хала (панданусы) оказались в воде, и все же они стоят прямо, несмотря на потоп. Так любовь затопляет мое сердце, но я связан гневом. Увы! Моя жена, разве ты забыла те дни, когда мы жили в Калапане и смотрели, как солнце встает из-за мыса Куму-кахи? То в жар, то в холод бросает меня из-за любви к тебе, хотя тело мое по законам игры отдано принцессе из Кохалы. Возвращайся ко мне! Я приплыл сюда с Кауаи, с севера, и тут в Пуне я всем чужой».

Вначале имеется в виду хорошо известный факт, что на затопленном, а ранее сухом берегу Пуны растут панданусы. Но поэтический смысл заключается прежде всего в сходном звучании ke kua (рубить) и he kokua, что также может значить «рубить», но обязательно подразумевает «с чьей-то помощью», и игре на слове ola (жизнь): «Море заливает остров жизни — да! Жизнь воскресает, несмотря на горе». В последней части песни эпитеты anuanu (холодный) и hapapa (так говорят о семени, посаженном в каменистую почву), возможно, были выбраны как намек на холодную и каменную природу ее любви к нему <���…>

Чуткость к аналогии и искусное перечисление обогащают поэзию. Итак, мы видим живые, естественные события повседневной жизни, которые приобретают фантастическую форму, ибо приписываются богам, правящим в природе; иносказательный язык, полный скрытых аналогий; названия предметов и мест, личные имена, используемые как намек на связанное с ними событие; описание какой-то сцены с целью вызвать, например, восхищение перед чем-то необычным, удивительным в звуке, запахе или внешности, обусловленным его божественной природой.

Наконец, некоторые конструктивные элементы стиля «Сказания», несомненно, связаны с влиянием песни, с неизбежной театральностью, свойственной устному исполнительству. Изучая формальную сторону гавайской поэзии, непременно приходишь к выводу, что в основе ее структуры лежит параллелизм. То же самое и в прозе. Возможно, тут сыграла роль необходимость запоминать текст. Произведение создавалось для устного исполнения и должно было быть приятным на слух, поэтому немаловажным было его звучание. Чередование прозы, речитатива и песни; частота диалога, иногда построенного на чисто драматургических приемах; повторы, в которых одно и то же действие производится разными персонажами, или разные стадии действия, описываемые в одних и тех же выражениях, или повторения, направленные по восходящей; организующее значение антитезы <���…>; пауза, привлекающая внимание слушателя, достигаемая при помощи восклицания <���…> — все эти приемы способствуют созданию речи, приятной для слуха, способной привлечь и усладить чувства и разум.

Alexander W. D. Brief History of the Hawaiian People. Honolulu, 1908.

Andrews L. Dictionary of the Hawaiian Language. Honolulu, 1865.

Bastian A. Die Samoanische Schöpfungs-sage. B., 1894.