Елена Воробьева - Летописи Арванды. Легенды спящего города

Никколо, мой гений — я ночь люблю и сумрак неба,

Все страсти, волненья полночные несут напевы…

Так ярко лишь ночью горит в груди огонь мятежный —

И эхо все громче любви разносит шепот грешный…

Никколо, Никколо — я вижу всполохи и блики,

И страстью их словно пронизаны ночные лики…

Никколо… но звуки — всего лишь обрамленье страсти…

Ни счастья, ни муки — их чары надо мной не властны.

Лишь гений, Маэстро — непостижимых истин пропасть,

Вершина иль бездна?... Небесный свет иль ада копоть…

Никколо, любимый — прошу, прости мне эти мысли,

Твой гений и имя в тумане бьются, словно искры —

Сегодня соната одной струной пронзила душу,

Твой гений, и брата — весь старый мир навек разрушит…

Николо обернулся, его агатовые глаза были печальны.

А в т о р :Никколо любил жизнь, женщин, поклонение, но сейчас

хотел быть собой, хотел быть понятым той, которая владела им и

его сердцем… пока еще владела. Он всегда прежде протестовал,

когда Элиза относилась к нему со сверхъестественным почтением

и восхищением — протестовал, потому что они влекли за собой

сверхъестественное обладание им, а кроме того, подкрепляли на-

растающие слухи… Но он устал с ней бороться, устал протесто-

вать, устал объяснять, устал грустить о том, чего снова не нашел

здесь и сейчас его жизнь, здесь женщина, боготворящая его, рев-

ниво и гордо отдавшая ему свою любовь…

Глаза Паганини сменили выражение — их заполнила нежность и страсть, он

обнял Элизу, с любовью проведя рукой по изгибам тела — так же, как по своей

скрипке…

…На крыше великолепного палаццо Бачокки стоял Ангел, задумчиво глядя на

спящую Лукку, на простирающиеся за высокими крепостными стенами доли-

ны, едва виднеющуюся реку, на переливающуюся, будто танцующую под луной,

листву деревьев — он слушал ночь…

А н г е л ( в т е м н о т у ) :

Все звуки, что струятся ветром и что таятся в тишине,

Открыться могут человеку, но лишь рожденному в огне —

В огне мечты, в огне желанья познать предвечный мир земной,

Постигнуть поздно или рано тот свет, что брезжит за чертой…

Удел же избранных печален — их мир не виден никому,

И звездный свет горит лучами, ведя в далекую страну…

В толпе людей им одиноко, и только данный им талант

Утешит душу… Но так долго идти им в вечность наугад…

Действие второе. ГРЕЗЫ

1808 г., вилла Ступиниджи в окрестностях Турина (охотничий дворец князей

Боргезе).

У окна одной из роскошных комнат виллы стоит жена принца Боргезе — прин-

цесса Полина Боргезе, любимая сестра Наполеона Бонапарта, известная своей

красотой и многочисленными любовными связями.

Позади Полины у столика с чайным прибором стоит Никколо Паганини, его

взгляд устремлен на нее с нежностью и страстью.

А в т о р : Взгляд Полины задумчиво и томно скользит по едва

заметным в упавшей на землю темноте очертаниям деревьев, они

кажутся ей великанами, загораживающими собой дорогу неведо-

мым полчищам призрачных теней… Именно сейчас она вспомни-

ла все предания, слышанные по приезде сюда от туринцев — они

любили свою принцессу, любили, несмотря на ее легкомыслие,

она была добра, и в отличие от Элизы Баччоки, своей сестры — не

надменна и презрительна, нет. Полина была очаровательна и есте-

ственна, ее любили все и дали ей имя — Красная роза. Предания

рассказывали о невероятном переплетении и тесной связи света и

тьмы, что испокон веков одинаково владеют Турином. Его Белое

сердце бьется на Пьяца Кастелло, где стоит величественный коро-

левский дворец и собор Дуомо… Удары Черного сердца города

глухо слышатся на Пьяцца Сатуто, где люди видели, как открыва-

ются Врата ада… Сейчас Полине казалось, что над городом

она видит светлые тени и черные, которые отдаляясь и при-

ближаясь, переплетаются, перемешиваются, кружатся… Она

даже видела золотые и черные искры, взлетающие и падающие

на спящий город…

Никколо почувствовал в Полине что-то незащищенное, но в то же

время он, как и все вокруг знали что Полина — владычица мно-

гих мужских сердец, что ни разу ее любовь не осталась без ответа,

но… Никколо видел, что женщина, привыкшая к поклонению, в

то же время осталась просто женщиной — чуткой, ласковой и ра-

нимой. Он неслышно подошел и встал в нескольких шагах от По-