Г. Штоль - Мифы классической древности

Но, страшусь, теперь итакийцы пойдут все против нас, горя отмщением". – "Будь спокоен, отец, – отвечал Одиссей, – и не тревожься этим; пойдем лучше в дом, где Телемах и пастухи приготовили нам уже яства". Войдя в горницу, они застали Телемаха и остальных разрезающими мясо и готовящими вино к столу. Лаэрт с помощью прислуживавшей ему старушки рабыни омылся, натерся елеем и, надев красивую мантию, снова вошел в горницу. Богиня Афина придала прямизну и стройность его стану, так что все, увидя старца, изумились, а Одиссей сказал ему: "Наверное, кто-нибудь из небожителей, о отец, озарил лицо твое такой красотою и выпрямил так стан твой!" – "Призываю богов в свидетели, – отвечал Лаэрт, – что если бы вчера я был таким, как сегодня, или каким был, когда, предводительствуя кефаленской ратью, взял Нерикон на Эпирском берегу, то этой рукой заставил бы многих из женихов припасть к твоим коленам, прося о пощаде!"

Все сели за стол. В это время в горницу вошел старик Долион, надсмотрщик за рабами, и сыновья его, воротившиеся с поля, куда они ходили собирать терновник для садовой ограды. Узнав Одиссея, они в изумлении остановились перед ним; но Одиссей сказал им дружелюбно: – - "Садись, старик, и вы все садитесь; оставьте удивление. Мы голодны и ждем вас уже давно. Долион с распростертыми объятиями поспешил к своему господину и сказал, целуя его руку: "Здравствуй, наш желанный. Наконец ты здесь. Да сохранят тебя боги! Но знает ли Пенелопа о твоем возвращении, или послать ее известить?" – "Успокойся, старик, – сказал Одиссей, сажая его, – она уже знает о моем возвращении". Сыновья Долиона также теснились к Одиссею, приветствуя его; потом сели за стол рядом с отцом, и все стали наслаждаться вкусным питьем и едою.

(Гомер. Одиссея. XXIV, 413-548)

Утром того же дня слух об убийстве женихов Пенелопы распространился по всему городу. Родственники убитых сбежались толпами со всех сторон с воплями и ропотом к дому Одиссея и взяли оттуда тела, чтобы предать их погребению; а тела юношей, прибывших с соседних островов, сложили на корабли и отослали на родину. Потом все толпой собрались на площадь. Эвпейт, отец Антиноя, скорбя о сыне и пылая гневом против Одиссея, обратился к собранию с такими словами: "Други, много зла причинил ахейцам этот человек! Во-первых, увлек за собой в троянскую землю множество сограждан наших и там погубил и корабли, и людей. А теперь, возвратясь, убил лучших, благороднейших юношей! Сыщем же его и схватим, пока он не успел скрыться в Пилосе или в Элиде. Иначе от стыда нам в очи никому нельзя будет глядеть. Даже позднейшим потомкам мы оставим по себе позорную память, если не отомстим за павших сыновей и братьев наших! Я охотнее соглашусь последовать в землю за ними, чем оставить их без отмщения! Поспешим же, чтобы он не убежал от нас!"

Все прониклись состраданием к горю несчастного отца. В это самое время пришли на площадь певец Фемий и глашатай Медонт, проведшие ночь в доме Одиссея. Все считали их убитыми вместе с женихами и несказанно удивились, увидя их. Медонт выступил на середину и с такими словами обратился к окружавшим: "Выслушайте, что я скажу, итакийцы! Это дело Одиссей совершил не без воли богов! Сам я видел, как один из бессмертных, приняв образ Ментора, явился на помощь Одиссею и возбуждал в нем бодрость, а в сердца женихов вселил ужас, так что они в отчаянии метались из угла в угол, толкая друг друга". Народ ужаснулся, слыша эти слова, а Галиферд, многоумный старец и гадатель по полету птиц, сказал: "Вы сами, итакийцы, были тому виною, ибо не давали веры ни моим словам, ни словам Ментора, когда мы убеждали вас унять ваших сыновей, делавших много беззаконий. Они расхищали имущество Одиссея, оскорбляли супругу его в надежде, что он никогда не воротится, а вы спокойно на это смотрели. Последуйте теперь моему совету: оставьте в покое Одиссея, чтобы не навлечь на себя еще худшего".

Народ разделился. Одни послушались совета Медонта и остались спокойно на площади, большая же часть со страшным криком бросилась за оружием. Вооружившись, все собрались за городом, в поле, и, предводительствуемые Эвпейтом, отправились мстить за сыновей и братьев.

Когда богиня Паллада увидела с высоты Олимпа эту грозную толпу, тотчас же пошла к родителю своему, Громовержцу Зевсу, и сказала ему: "Владыка Кронион, отец мой, поведай мне, какой совет ты держишь ныне с самим собою? Хочешь ли ты возбудить между итакийцами вражду и междоусобицу или утвердить между ними мир и согласие?" Дочери так ответствовал владыка Кронион: "Зачем вопрошаешь ты меня об этом? Не ты ли сама решила, что Одиссей должен возвратиться и отомстить оскорбителям? И теперь – что желаешь делать, то и делай. Но мой совет такой: пусть Одиссей остается царем и пусть все примирятся с ним, укрепив клятвой союз. А из сердец скорбящих мы изгоним всякую память о павших сыновьях и братьях, и процветет в Итаке мир и согласие и снова воцарится прежнее ее благосостояние". Узнав волю родителя, богиня Паллада радостно снизошла с Олимпа и отправилась в Итаку.