Михаил Акимов - Мифы нового времени

– Тсс! – Одиссей приложил палец к губам, будто намекая матери на многословие, стремясь оборвать на полуслове речь. Мать воздымала руки, не находя слов от возмущения и непонимания. Еще пуще сделалось ее недовольство, когда гости отказались взять арму и сопровождающих из числа нашей челяди и приближенных, сославшись на то, что им некогда ожидать лениво тянущуюся процессию, им очень некогда! Возмутительно!

Клитемнестра всё поймет позже, гораздо позже, когда ничего нельзя будет исправить. И будет ликовать от того, что гости хотя бы не увезли с собою Ифианассу, ее родную дочь.

Поведение гостей казалось мне всё более странным и необъяснимым. Но я не задавала вопросов, усвоив из поведения Одиссея и Диомеда, что не получу ответов. К чему выставлять себя на посмешище, если тебя старательно не замечают, будто ты серебряный кратер или дворовый пёс? В считанные минуты я, молча, собралась, надев лучшее платье, сшитое по старому критскому фасону, высоко поднимавшее мою полудетскую грудь, с множеством оборок и четко обрисованной талией, и шагнула за порог дома, в котором выросла, навстречу моей странной судьбе. Вскоре златообильные Микены навеки скрылись из глаз за поворотом дороги.

Раз не суждено мне проехаться на арме перед своим законным супружеством, так и на паршивой, обветшалой, но быстроходной военной повозке двух базилевсов я не поеду, уперлась я, и настояла на своём. Клитемнестра дозволила мне взять Боанегроса, моего любимого мальчика, моего чудесного жеребца, с легкостью преодолевающего кручи.

– Тебе неудобно будет скакать на нём в таком платье, – с сомнением шепнула сестра, но я лишь отмахнулась. Мне всегда удобно в седле, с детства вела себя как мальчик. Не то, что их хваленый жених Ахилл, как девочка, прятался среди женщин. Тоже мне жених! Пусть Одиссей и Диомед трясутся на ведомой возницей повозке. Смеюсь над ними.

– Истинная Артемида! – с нешуточным ужасом пробормотал Диомед, глядя на меня, а его товарищ, хвала богам, промолчал. Изредка ловила на себе сомневающийся взгляд Одиссея, но он ни слова не произнес, пока я гарцевала перед ними по крепкой мощеной микенской дороге, которая пережила уже немало поколений людей. Дорога немного приподнималась над окружающей местностью, ровная, надежная, сложенная из каменных блоков, скрепленных друг с дружкой гипсом и залитых слоем рыжей, почти как борода Одиссея, местной глиною. Сверху дорогу покрывала каменная плитка, по которой повозка «гостей» катилась как по маслу, а Боанергос летел подобно Пегасу. Впрочем, иногда каменная дорога сменялась земляными насыпями, и, тогда повозка замедляла ход, но не мы с моим быстроногим черным красавцем.

По пути мы почти не разговаривали с высокочтимыми базилевсами, лишь разделяли наспех скудную трапезу и пили разбавленное вино, которое они все же взяли из наших погребов. Я даже не пыталась втянуть мужчин в разговор, чтобы не казаться назойливой.

Но они беседовали меж собой, хотя явно следили за своими словами, чтобы я не узнала чего-то важного, того, что они не хотели донести до меня. Подвыпив, Диомед вымолвил:

– Славная охота состоялась под Авлидой, но надо же было Менелаю вторгнуться на земли священной рощи Артемиды, и убить ту проклятую лань, вызвав гнев могучей богини. И Атрей тоже хорош – поскупился на золотого агнца. Вот и пусть ожидают теперь попутного ветра до седых волос.Артемида справедливо решила наказать непочтительных смертных.

Тут Одиссей, встретив мой заинтересованный взгляд, я хотя и сидела в стороне от них, но прекрасно слышала каждое произнесенное слово, толкнул Диомеда локтем в бок

– Забудь о грустном, мой славный друг! Лучше поведай о пирах Аргоса, о землях твоей родной Этолии, о красавицах твоих земель. Я же расскажу о покинутой мною Итаке. Пусть девушка послушает о царствах более диких, чем ее Микены, но от того не менее любимых нами, дикарями. – Видя, что этолиец Диомед растерянно замолк, он принялся на все лады живописать свои хоромы на Итаке, и жену Пенелопу, и маленького сына Телемаха. С чего Одиссей предался воспоминаниям? Слушала теперь их разговор вполуха, стараясь обдумать то, что ранее рассказал Диомед.

Так вот почему суда эллинских племен доныне не отплыли. Безветрие на море. Мне очень хотелось заметить, что следовало принести жертву воинственной богине, и она мигом бы переменила свое решение, и безветрию давно бы пришел конец. Значит, скучающие воины решили повеселиться перед дальним плаванием, и устроить веселую свадебку, а потом бросить меня, безутешную, и отплыть отвоевывать обратно мою родную мать