Михаил Акимов - Мифы нового времени

– Гомер, – подсказал Кеней.

– Ага! – злорадно прошипел архонт. – Гомера ты помнишь! А вот Герострата почему-то нет!

– Я не знаю, почему так получается, – виновато сказал Кеней. – Я действительно легко и свободно всё запоминаю, но когда речь заходит о… нём, у меня вылетает не только имя, но и всё, что с ним связано. Вот сегодня Паламед подсказал мне замечательный способ запомнить, а я из всего этого только про Зевса помню…

– Паламед! – с тёплой улыбкой произнёс Деимах. – Это настоящий гражданин! Ты знаешь, я на днях устроил проверку, захожу к нему ночью, его-то, конечно, не спрашиваю, разбудил самого младшенького: «А ну, скажи, кого ты должен забыть?» А он: «Герострата!» – а сам даже глаз не открыл! Вот за него я спокоен: уж он, если забудет, то забудет окончательно, навсегда! Потому что знает точно, кого именно он должен забыть!

Кеней уныло молчал, понимая, что архонт, конечно же, прав. Ему было очень стыдно за свою память, но никакого выхода он не видел.

– О-о! – вдруг обрадовано выкрикнул архонт. – Гомер!.. Вот видишь, я сейчас сам вспомнил! А у тебя может так получиться с Геростратом, – назидательно продолжил он.

– Я буду ещё тренироваться – нерешительно пробормотал Кеней.

– Некогда! Завтра – понимаешь, завтра! – приедет со всей своей свитой Гектор, правая рука царя Этеокла. Они будут у каждого горожанина – один-на-один! – спрашивать имя злодея… Я готов поручиться за всех, кроме тебя…

Он немного помолчал.

– Кеней, ты понимаешь, почему это очень важно: забыть?

– Понимаю. Есть достаточно способов, чтобы прославиться. Нужно сделать что-то, что принесёт людям радость. Построить храм, издать человеколюбивые законы, защитить свою родину, написать прекраснейшую поэму… И твоё имя сохранится в веках. А… этот человек… был, судя по всему, полной бездарностью. Он знал, что у него нет шансов войти в Историю, потому и прибегнул к такому подлому способу. И если его имя запомнят, значит, расчёты оправдались, и тогда ещё кто-то может захотеть пойти тем же путём.

– Ну вот, всё ты понимаешь! А запомнить не можешь. И спрятать тебя нельзя. У Гектора на руках будет полный список всех жителей нашего полиса. Нужно что-то придумать…

Вдруг лицо его просветлело.

– А ведь может получиться! – радостно сказал он.

– Что? – в голосе Кенея тоже зазвучала надежда.

Но архонт, не обращая на него внимания, громко хлопнул в ладоши. Тут же появились два раба. Деимах подошёл к ним и начал что-то втолковывать, затем отпустил.

– Должно получиться, – усмехнулся он, садясь рядом, подождём немного.

Кеней хотел спросить, что он придумал, но решил, что вряд ли стоит это делать – если бы архонт захотел, сказал бы сам.

Ждать пришлось недолго. В комнату снова вошли рабы, теперь их было уже четверо, и принесли с собой различные вещи. Кеней увидел амфору, стрекало, песочные часы, трёхручный кувшин гидрию, другие предметы обихода. Они свалили всё на пол и стали снимать с настенных полочек украшения, а на их место ставить, принесённые вещи. Деимах говорил им, в каком порядке следует ставить.

– Понял? – спросил он, когда всё было сделано.

Кеней радостно кивнул: замысел архонта действительно сулил удачу.

– Если от слова, обозначающего предмет, брать только первую букву и читать в обычном порядке, слева направо – ну, гидрия – «г» и так далее – получится «Герострат».

– Точно, – кивнул Деимах. – Иди домой, Кеней, а уж я позабочусь, чтобы тебя спрашивали в этой комнате.

– Спасибо, Деимах, ты – хороший архонт. Другой бы ругался, угрожал, а ты на самом деле помог…

– Ну, не так уж я бескорыстен! Если завтра хоть один горожанин забудет проклятое имя – мне несдобровать. Никому не пожелаю попасть в немилость к Этеоклу! Ладно, иди домой. Ты умный и хороший человек, Кеней, все горожане тебя уважают, и я тоже. И ты завтра нас не подведёшь.

Выйдя от архонта, Кеней понял, что меньше всего сейчас хочет идти домой. Каллиопа не обратит на его приход никакого внимания, будет заниматься своими делами, время от времени украдкой на него взглядывая, чтобы понять, смог он или нет. Хорошо было с порога крикнуть: «Ты – глупая женщина, что не верила в меня! Я вспомнил это имя и теперь уже никогда не забуду…» Хотя нет, как это – никогда, когда всё это и надо-то для того, чтобы в конце концов забыть… Да и кричать-то, в общем, нечего: ведь это не он, а Деимах придумал выход.

Кеней нерешительно потоптался на месте и, наконец, направился по тропинке, которая вела к лесу. Там – хорошая лужайка, можно посидеть, подумать… А подумать есть над чем. В самом деле, почему он, легко запоминающий стихи Гомера, драмы Эсхила, комедии Аристофана, причём так, что может пересказывать очень близко к тексту, никак не может запомнить одно-единственное имя… Ну вот, опять забыл. Зевсагер? Не так. Ладно. Первой у архонта стояла амфора… Или песочные часы?