Леопольд Воеводский - Каннибализм в греческих мифах. Опыт по истории развития нравственности

Из нашего обозрения мы во всяком случае видим, что всё, что назначалось божеству на съедение, было сжигаемо. Спрашивается только: было ли, наоборот, всё сжигаемое приносимо божеству в виде пищи? На это, как мы видели, Германн отвечает утвердительно, несмотря на своё желание избегнуть вытекающего отсюда заключения о существовании каннибализма у греков.

Замечательным свидетельством того, как ясно и определённо народ сознавал назначение жертвы как пищи богам, служит нам старинное сказание о Прометее, которое мы находим у Гесиода.

«В Миконе (Сикионе), когда боги и смертные люди спорили между собою (о том, которую часть жертвы следует сжигать богам), то предусмотрительный Прометей, разделив огромного быка на две части, предложил его Зевсу с намерением обмануть его. Ибо на одном месте он положил мясо, завёрнутое вместе с жиром в кожу, и прикрыл желудком быка; а на другом месте он искусно уложил кости и ради обмана прикрыл их белым жиром. Тогда к нему обратился отец людей и богов: – Япетионид, знаменитейший из всех владык, как же ты, любезный, неровно разделил части!»

На это Прометей, улыбаясь, предлагает Зевсу выбрать себе ту часть, которая ему подобает.

«Сказал он это, замышляя обман; но премудрый Зевс знал об этом очень хорошо. В душе, однако, он сам замышлял худое для смертных людей, что впоследствии и свершилось. Обеими руками он поднял жир. Но когда он увидел белые кости быка, уложенные ради обмана, то он очень прогневался, и гнев обхватил его сердце. С тех пор племена людей на земле сжигают бессмертным богам белые кости на дымящихся алтарях». [376]

Мысль, что жертвы приносились богам именно в виде пищи, подтверждается ещё и той заботливостью, с которой выбирали только здоровых животных для жертвоприношений, и обрядами, сопровождавшими последние.

Насчёт доброкачественности и здоровья жертвы приведу следующее место из Полидевка: «В жертву должны приноситься животные: стройные, не обрезанные, не лишённые какого-либо члена, здоровые, не изувеченные, со всеми частями тела, хорошо сложённые, не изувеченные (bis), не раненные, не с вывихнутыми (кривыми) членами». [377] Платон порицает лакедемонян за несоблюдение этого предписания: «Лакедемоняне же ни о чем из всего этого никогда (?) не заботились, и они так легкомысленно относятся к богам, что всегда жертвуют повреждённых животных». [378] Годность жертвы для употребления в пищу считалась до того необходимым условием жертвоприношения, что Эсхил мог назвать принесение Ифигении в жертву незаконным на том лишь основании, что он не считал эту жертву съедобной. [379]

Из обрядов, сопровождавших жертвоприношение, стоит упомянуть только о посыпании жертвы жареным ячменём и о сжигании её потом вместе с хлебом из ячменя.

На вопрос, какие вообще животные приносились в жертву, мы находим ответ у Свиды: «Шесть животных употреблялись в жертву, а именно: баран (овца), свинья, бык (корова), козёл (коза), петух (курица) и гусь». [380] Это перечень всех главнейших животных, употреблявшихся в древности в пищу. Из этого мы по необходимости должны заключить, что главным руководящим мотивом при выборе жертвы служила употребительность животного в пищу. Если и допустим при выборе жертвы для отдельных богов и некоторые другие мотивы, то они всё-таки должны считаться второстепенными. Так, по мнению древних, выбор жертвы основывался или на особенном предпочтении, или на ненависти божества к известным животным. У Сервия мы читаем: «Жертвы приносились богам или по предпочтению, или по противности их… Так, например, свинья, вредящая плодам, приносилась в жертву Церере (Деметре), а козёл, вредящий винограднику, жертвовался Вакху». [381] В схолиях к Аристофану читаем: «Свиньи жертвовались Деметре и Дионису, как вредящие дарам этих двух божеств». [382] Впрочем, это мнение, по крайней мере относительно двух приведённых животных, кажется, ошибочно. Можно полагать, что выбор свиньи для Деметры обусловливался приписываемой ей необычайной плодовитостью, а козла для Вакха – сладострастием этого животного, так как известно, что оно считалось и теперь считается самым сладострастным из всех. Но если бы приведённое Сервием соображение и было верно, то во всяком случае оно не могло быть главной мыслью, руководящей при выборе жертвы. По крайней мере нет никакого основания полагать это, ибо в таком случае в жертву приносились бы и змеи, и совы, и павлины, и иные животные, игравшие в некоторых культах столь важную роль, – чего мы, однако же, нигде не встречаем.