Только кончил он петь, как позади раздался боевой клич, подобный грому. И Кероглу и Хасан-паша, оба обернулись разом.
Смотрит Кероглу, Дели-Гасан с тремя тысячами удальцов ударил сзади по войскам Хасан-паши. Удивился Кероглу, не мог понять, что происходит. Показалось ему, что Дели-Гасан идет на помощь Хасан-паше. Но где там! В мгновение ока Дели-Гасан смял и опрокинул войска Хасан-паши и погнал их. Грянул бой, да какой еще бой! В пылу сражения Дели-Гасан крикнул:
— Эй, Демирчиоглу, бей! Половину тебе, а остальных мне. Посмотрим, кто раньше разделается.
Услыхав это, Демирчиоглу бросил меч на землю, снял с пояса цепь от сохи и крикнул:
— Дели-Гасан, у меня людей мало, вижу, если не начать работать цепью, мне за тобой не угнаться!
И стал он крутить цепью. Впереди Демирчиоглу, позади Дели-Гасан, а посредине сам Кероглу. И подались войска Хасан-паши вправо и влево.
А тут еще поднялся Эйваз, вскочил на коня, кликнул залегших в засаде удальцов, и все две тысячи воинов во главе с Эйвазом ринулись в схватку. Пустил тогда Кероглу Гырата, проехал по кругу и пропел:
Эй, мчись, Гырат, врагу назло.
И удалец глядит светло.
Над вражьей, с саблей наголо,
Летит он головой.
Хранишь ты мужество свое,
Грудь — это доблести жилье.
И поднимается копье,
Звенит над головой!
Вступаю в бой: заржет Гырат —
И вот уж птицы не летят.
Пашей и ханов бить я рад —
И щит — над головой!
Эйваза лучше — нет бойца,
Врага добьет он до конца.
И жертвую за молодца,
Игид, я головой!
Есть у игида совесть, честь,
В дни испытаний — сила есть.
И множество друзей — не счесть —
Сберутся вкруг него!
Понял Хасан-паша, что дело плохо. Если и дальше пойдет так, ни один из его воинов не выберется отсюда живым. «Эх, будь, что будет» — крикнул он и во главе отряда, окружавшего его, бросился на Кероглу. Обнажил Кероглу свой египетский меч и поскакал навстречу паше. Ударил вправо, ударил влево и обратил всех его воинов в бегство. Повернулся он тогда к своим удальцам:
Султан послал на нас войска.
Игиды, бейте, так желаю я.
Как муравьи, ползите там и тут,
Величие родного края — я.
Что нам враги — и пятьдесят, и сто!
Насмешки, осуждение — ничто!
Что мне овраг — стервятника гнездо!
Я лев, в бою повелеваю я!
Я, с юных лет прославленный везде,
Перед пашою не склонюсь в беде.
Кувшин с водой ломается в воде.
В бою, клянусь, не отступаю я.
Речь Кероглу да слышится кругом.
С мечом в руках сражаюсь я с врагом.
Пред шахом не склонюсь-пусть грянет гром.
Игидов-братьев возглавляю я!
Не выдержав натиска удальцов, войска султана сдались. Крикнул Кероглу — и сражение было окончено. Пленников, во главе с Хасан-пашой, повели в Ченлибель.
Увидев отца, Дуния-ханум бросилась навстречу Кероглу. Сняв с головы покрывало, хотела было она бросить его под ноги Кероглу, чтобы тот подарил ей жизнь Хасан-паши. Но Кероглу не допустил этого. Схватил ее за руку, поднял, сам накинул ей покрывало на голову и сказал:
— Постой, Дуния-ханум! Я не убью его. У меня с ним особый разговор.
Потом повернулся к удальцам и спросил:
— Где Дели-Гасан?
Дели-Гасан выступил вперед, обнажил меч, положил на вытянутые руки и, опустившись на колени, сказал: — Кероглу, должно мне повиниться перед тобой. Прости меня. Не спросив твоего приказа, оставил я горные проходы, взял удальцов и ушел. А причина была тому такая: с вечера дозорные донесли мне, что Хасан-паша с войсками идет на Ченлибель. Видел я, как он расставил войска и укрыл их в засаде. Думал, — пошлю к тебе гонца, в Ченлибеле все всполошатся, враг-хитер — догадается и повернет по-иному. Потому-то, взяв удальцов, ночью бесшумно вывел я их и стал позади султанского войска.
Выслушал его Кероглу и сказал:
— Молодец! Я так и думал. И не прощать, а благодарить мне тебя надо за сегодняшнее дело.
Потом повернулся к Хасан-паше и сказал:
— Хасан-паша! Так уж пришлось, что из-за меня ты выдал свою дочь, Доню-ханум, за плешивого Хамзу, а другую, Дунию-ханум, хотел отдать за Болу-бека, да досталась она Исабале. Слышал я, — есть у тебя еще одна дочь по имени Булгар-ханум. Ее, хочешь — не хочешь, а должен ты отдать за Дели-Гасана. Не думай долго, напиши письмо и пошли. Пускай Булгар-ханум приедет сюда. Не бойся, насильно не выдадим. У нас такой обычай, — по душе пришелся — выходи, а нет — не прогневайся. Понравится — выйдет, а не понравится — опять дочь твоя. Это тебе мое первое условие.
Читать дальше
