Юрий Пернатьев - 200 мифов народов мира

Победа римлян была решена богом Сильваном, наведшим ужас на войско Тарквиния. Громовой голос бога провещал из леса: «В битве пало одним этруском больше – в сражении верх взяли римляне».

После битвы погибшего Брута почтили пышной погребальной церемонией. Весь Рим скорбел о мужественном и благородном воине, который превыше всего ценил свободу отечества. Но еще более почетным было объявление годичного траура, в течение которого римские женщины оплакивали Брута как сурового мстителя за поруганное женское достоинство.

Тем временем Тарквиний нашел поддержку в лице этруска Порсенны, царя города Клузия, которого он склонил на свою сторону обещанием союза с Римом, если снова воцарится на престоле. Вступив в обширные римские пределы, Порсенна занял Яникульский холм, который был соединен с остальными холмами мостом через Тибр. Охранявшие мост римские воины, увидев, что с занятого неприятелем Яникульского холма на них наступает враг, в смятении бросили оружие и обратились в бегство.

Напрасно воин по имени Гораций Коклес пытался сдержать отступающих. Он приказал воинам разрушить мост, чтобы враг не смог по нему пройти, сам же остался один, прикрывшись щитом перед лицом неприятеля, ожидая рукопашной схватки. За его спиной пылал рухнувший мост, с грохотом обрушивались в воды Тибра бревна и доски, и даже двое воинов, которые остались, чтобы прикрыть Коклеса, были вынуждены отступить.

Подошедшие на близкое расстояние этруски остановились, глядя в изумлении на могучего и совершенно одинокого защитника моста. Римлянин, окинув суровым взором знатных этрусков, невольно замешкавшихся с нападением, бросил им в лицо оскорбительные слова, назвав их царскими рабами, которые, не имея собственной свободы, идут отнимать чужую.

После таких дерзких речей на Коклеса обрушился дождь стрел, вонзившихся в щит храбреца. Тесня друг друга, этрусские воины ринулись на отважного римлянина, но в это время за спиной Коклеса со страшным треском обрушились в Тибр остатки моста, а сам Коклес, призвав на помощь бога реки, не снимая доспехов, бросился в воду и переплыл на свой берег под радостные возгласы товарищей по оружию. За отвагу он был удостоен высокой награды.

Потерпев первую неудачу в наступлении на Рим, царь этрусков Порсенна решил взять его осадой. Он стал лагерем на берегу Тибра, а его воинам было поручено следить, чтобы в Рим не подвозили припасы. Положение в городе осложнилось, что угрожало жителям болезнями и голодом. Тогда юноша по имени Гай Муций, происходивший из знатной семьи, по согласованию с сенаторами принял смелое решение покончить с Порсенной, пробравшись в его лагерь.

Спрятав оружие под одеждой, он проник во вражеский лагерь и, оценив ситуацию, нанес смертельный удар человеку, похожему на Порсенну. Смельчака тут же схватили царские телохранители, и Гай Муций с ужасом понял, что им убит не Порсенна, а его секретарь; сам же царь остался невредим.

Разгневанный Порсенна немедленно потребовал, чтобы пленник назвал тех, кто послал его на убийство. Римлянин молчал. Тогда царь приказал развести костер, угрожая сожжением заживо, если тот не назовет имен заговорщиков. Муций сделал шаг к алтарю, на котором пылал огонь, и спокойно опустил руку в пламя. Словно не замечая, что горит его живая плоть, спокойно сказал, обращаясь к оцепеневшему царю: «Вот тебе доказательство, чтобы ты понял, как мало ценят свое тело те, кто провидит великую славу!»

Восхищенный мужеством пленника, Порсенна приказал оттащить его от огня и предложил уйти с миром. На прощание воин открыл царю, что триста доблестных римских юношей поставили себе целью убить правителя.

Встревоженный такими словами, Порсенна понял, что с этой поры его жизнь находится под угрозой. Тут же, вслед за Муцием, царь направил посольство в Рим с предложением мирных переговоров. Вскоре осада была снята и войско Порсенны удалилось из пределов римской земли. За великую доблесть Гай Муций, прозванный Сцеволой, получил во владение поле за Тибром, которое стало называться Муциевыми лугами.

Так безуспешно закончилась попытка Тарквиния Гордого вновь воцариться в Риме. После этого само слово «царь» стало ненавистным для свободного римлянина, ибо с этим понятием было связано представление о неограниченном произволе и деспотизме. Был даже издан специальный закон о тех, кого подозревали в стремлении к царскому венцу. Если подобное намерение было доказуемо, то таким честолюбцам грозила смертная казнь.