Дмитрий Шеппинг - Древние славяне

Переходя к имени Радегаста, мы прямо увидим, что это название чисто славянское, хотя и трудно определить, происходит ли оно от радушного хлебосольства наших предков — рад гостям или от воинского духа редарян и померанцев — ратный гость, т. е. ратный господин, воевода, военачальник. Во всяком случае, Радегаст не есть настоящее имя славянского бога славы и войны, потому что это имя в странах, отдаленных от Ретры, совершенно нигде не встречается. В Моравии бог войны, совершенно тождественный с Радегастом, носит имя Мичислава, моравского князя, который по смерти был обоготворяем народом и заменил со временем у них первоначальное имя воинственного бога; самое имя Радегаст носит на себе несомненные признаки новизны отсутствием в нем общего закона образования всех наших языческих имен, почему нетрудно предположить, что оно, по подобию моравского князя, было названием простого смертного, прославившегося своею храбростью между балтийскими славянами и заменившего своим именем, впоследствии, имя главного бога войны.

Хотя наши ученые–филологи полагают, что корень имени Перуна, или Парома, существовал в славянском языке, но, кроме польского наречия, мы его нигде не встречаем. Напротив, во всех литовско–прусских наречиях до сих пор встречаем имя древнего Ромовского громовержца Перкунуста, как в названии грома, так и во множестве географических имен. Так, по–литовски говорят: Perkunas musza (гром ударил), Perkunas granja (гром гремит); по–латышски Pehrkons sperr (гром ударил), Perkuhns или Pehrkons (гром), отсюда, вероятно, и польское выражение пиорун в значении громового удара. Между именами, напоминающими имя Перуна, находятся в Бранденбурге Барендорф, или Парендорф, Барнов, или Парнов и Порниц; в Померании Перкам, Перневиц, Першк и пр.; наконец, в Курляндской губернии близ города Либавы село Perkuhnen, которое яснее всех прочих показывает на свой корень.

В славянских землях географических имен, происходящих от Перуна, почти не существует, за исключением далматской горы — Перунова дубрава и села Перкуниста в Валахии; но странно, что имя Перуна в понятии Парома, или Берома, весьма живо сохранилось у карпатских словаков, где до сих пор это имя служит ругательным словом. Несмотря на все это, нельзя считать имя Перуна за славянское и гораздо вероятнее принять, что оно перешло в Россию или через варягов, или через кривичей, предполагая между ними распространение религии прусско–литовского Криве. Гримм идет еще далее; он доказывает происхождение имени Перуна, или Перкуна, от немецкого корня Fairguni, Fairguns, которое у Ульфилы на древнем готском языке значит гора; у других хроников древнее имя Virgunia — новое Erzgebirge; Virgunt Schvarzwald, и Fioer–gun, Fioergynjar — имя матери Тора в «Эдде», часто переходящее на громовника, ее сына, который тождествен с нашим Перуном. Но если Перун новейшее германско–литовское название бога грома, какое же было его древнее славянское имя? Судя по аналогии с другими богами, положительно сказать можно, что его называли Громовником или Молником. Первое имя, т. е. громовника, сохранилось для нас как прилагательное Перуна, перешедшее позднее на пророка Илию, который как у нас, так и у германцев получил прежнее великое значение Перуна и Тора. Слово же молник у нас изгладилось, но в германском мифе перешло в имя главного атрибута Тора — его палицы, называемой миё — Mjolner.

Таким образом, миольнер в руках Тора не что иное, как громовые стрелы: donner Keule, Thorstein (в Курляндии — Perkuhnstein, Perkuhnakmens), о которых существует в Германии и России одинаковое поверье, что они бросаются громовержцем с неба и так глубоко входят в недра земли, что только по прошествии семи лет снова выходят на ее поверхность; нашедший такой камень приносит его домой, полагая, что он сохраняет жилище от громового удара.

В Германии посвящался Тору дуб; то же самое дерево считалось, по словам Козьмы Пражского, жилищем Перуна в Богемии; далее в Литве и вообще у всех славян огни, зажигаемые в честь Перуна, горели из одних дубовых ветвей, и главное капище его в Литве находилось в густом дубовом лесу Рамов. Вундерер во время путешествия своего по Курляндии в 1613 году нашел в Мариенгаузене вместо христианской церкви языческий дуб, которому поклонялись латыши под именем Перкунова дуба. Также Прове, или Проно, которого Касторский справедливо почитает за искаженного Перуна, обоготворялся в дубовом лесу близ Штаргарда в Альтенбурге. Наконец, самое название горы Перкунова дубрава в Далмации также намекает на поклонение Перуну в дубовых лесах.