Дмитрий Шеппинг - Древние славяне

Когда ребенок родится, его будущая судьба записывается в книгу рода, или, у хорватов, в книгу рожденник и все, что на роду написано, того ему не миновать; в небе является его звезда, а на земле его Роженица (Роиеница), Ведогона, Сорка или Братек, гений, сопутствующий ему во всей его жизни. Роиеницы известны в преданиях хорутан и хорватов, а в России встречаем их под именем рожаниц, в слове Христолюбца: «молятся и роду и рожаницам», также и в вопрошаниях Кирика: «а же сей родуй рожанице крают хлебы и сыры и мед». У черногорцев и сербов эти гении известны под именем ведогон. Они во время сна человека выходят из него и хранят его имущество от воров и жизнь от неприятелей или других ведогон. Между собой ведогоны страшно дерутся, и когда ведогона убита, то и человек умирает. Замечательно, что, когда ветер срывает листья с деревьев и они, колыхаясь, несутся по воздуху, в народе говорят: «дерутся ведогоны». В Белоруссии верят, что каждый человек получает при рождении сестрицу, или сорку, каждая девушка братца, или братека, которые охраняют их от несчастий и искушений. В марковском ономастиконе краинских божеств, приведенном Венелиным, встречаем мы также название братека с переводом genius.

Большая часть духов внутренней самосознательной жизни человека относится к дурным и постыдным его качествам и наклонностям, что весьма естественно, ибо человек добрые свои поступки любил приписывать самому себе, дурные же охотно слагал на других.

Боги мрака и смерти, смешавшись в воображении человека, по причине их грозной таинственности, с неприятными ощущениями тревожного сомнения и невольного смущения, вскоре перешли в его религиозном понятии в олицетворения самых ощущений его душевного страха и треволнений; и хотя позднее они отчасти возвратились из этого таинственного мира субъективных ощущений, однако все–таки удержали свое частное значение страшилищ и пугалищ человека. Такое значение имеют у нас ведьмы, привидения и все враждебные и тревожные духи ночи и сна. Робость и малодушие олицетворялись в духах страха; отсюда Стражники, Страшило, польское Страшидло, у Венелина Страшницы или Дражницы, которых он называет славянскими фуриями, тогда как Стредовский этим именем переводит чешских Тассани или Драчиц; наконец, принадлежит сюда еще и Трас, являющийся в одной из песен кроледворской рукописи:

У Моне встречаем между польскими домовыми имя Slotraz, вероятно злой Трас. Сюда примыкает, как изображение ощущения страха, русское выражение: мурашки по коже дерут. Это слово мурашки не что иное, как уменьшительное Мура или Мора, богиня смерти, которая в субъективной жизни славянина получила значение духа тревожного сна; быть может, это было аллегорическое изображение укоризны и нечистой совести, какое, по крайней мере, значение у всех славян имели Мара, Мура, Мора и Кикимора. Более в благородном значении этого чувства совести является она в нашем русском слове моркотно, грустно, тяжко, которое легко могло произойти от духов этого имени, тем более что в литовском мифе мы встречаем почти подобное название лесных Маркот или Маркопет. Мурашки и марашки, переходя в рарашки, сделались аллегорическим выражением денег, — рарашки так малы по народному поверию, что всякий человек носит своих рарашек в кармане, вот причина, почему они являются духами счастия и несчастия, в особенности в игре; эта же мысль выразилась у нас в поверье, что лешие играют между собою в карты и проигрывают друг другу дичь и зверей своих лесов. Почти такое же значение имеют, судя по названию, и наши Матохи, Мехи или Махи, беспокойные духи, производящие всякого рода беспорядки в домашней утвари и всякого рода суматохи в семейных делах человека, — это ясный намек на лень и беспечность человека, причиняющие денежное расстройство и вообще всякие неприятности.

Отсюда переходим мы к пугалищам человечества. Они известны у чехов под названием Бобак или Бубак, при котором нельзя не заметить нам странной аналогии корня этого слова, боб, с именем бабы, хотя Бобак и нигде в женской форме не встречается; в Дубровне Бамбел; у поляков ВоЬоп или Бука; литовское Буббулис, которого настоящее значение для нас совершенно утрачено; но собственно же привидением и грозным Вампиром является у сербов Вуколак, Валколак или Вулкодлак', т. е. человек, в которого через 40 дней после его смерти входит нечистый. По истечении этого срока он во время ночи оставляет свой гроб и ходит сосать кровь и мозг сонных людей; посему когда народ подозревает какого–либо покойника в этих ночных прогулках, его выкапывают из могилы, бьют кольями и, наконец, сожигают. В России, замечает Д. Языков, существует и доныне почти тот же обычай относительно умерших чародеев и колдунов, в сердце которых из предосторожности вбивают осиновый кол. По имени же своему Вулкодлак или происходит от какого–нибудь поверия о древнем волхве, или принадлежит к общему южноевропейскому поверию о морском волке, означающем также человека, в которого ночью вселяется бес.