Петр Полевой - Сказка об Илье Муромце

— «Ну что, говорятъ ему калѣки, — какъ теперь велика твоя силушка?»

— «Теперь противъ прежняго во мнѣ силушки половинушка».

— «Ну, съ тебя и этой силы вдоволь будетъ. Суждено тебѣ быть на Руси первымъ, великимъ богатыремъ и совершить громкіе подвиги ратные. Выслушай же и нашъ тебѣ завѣтъ нерушимый. Бейся смѣло со всякимъ богатыремъ, не щади злого ворога, не давай слабыхъ въ обиду сильному, сражайся за землю русскую православную, и помни, что пока соблюдешь нашъ завѣтъ — смерти тебѣ на бою не писано!»

— «Какъ же буду я съ ворогами биться, какъ стану сражаться за Русь православную, когда я не обученъ ратному дѣлу, когда нѣтъ у меня ни коня молодецкаго, ни оружія, ни доспѣха богатырскаго?»

— «Научимъ мы тебя, Илья, уму-разуму. Выходи завтра во чисто-поле, покупай перваго жеребеночка, пшеномъ его бѣлояровымъ выкармливай, изъ святаго ключа водой выпаивай, а какъ выпоишь и выкормишь, три мѣсяца выводи его въ свой садъ и на утренней зарѣ въ росѣ выкатывай; а коли станетъ твой жеребеночекъ черезъ тынъ взадъ да впередъ перескакивать — поѣзжай на немъ куда вѣдаешь! На такомъ конѣ и доспѣхи ратные, и славу воинскую себѣ добудешь!» Какъ сказали это Ильѣ калѣки перехожіе, такъ и стали невидимы.

И дивится самъ на себя Илья, самому себѣ не вѣритъ! Откуда взялась бодрость молодецкая и сила богатырская? — «Дай» — думаетъ, — «пойду я къ отцу съ матерью на ихъ работу на крестьянскую, помогу имъ въ ихъ трудахъ тяжкихъ».

Пришелъ Илья на дальнюю пустошь, гдѣ его отецъ съ матерью пни корчевали, пашню разчищали, и видитъ, что отецъ съ матерью изъ силъ выбились, отъ трудовъ отдохнуть спать полегли. Принялся Илья за чистку — дубье-колодье все повырубилъ, пенья-коренья повыворотилъ, къ рѣкѣ стащилъ, стѣной навалилъ и ямы приравнялъ — хоть сейчасъ сѣй на полѣ пшеницу бѣлояровую…. Хоть катайся по ней взадъ и впередъ въ каретѣ боярской: не тряхнетъ ни капельки.

Проснулись отецъ съ матерью и глазамъ не вѣрятъ.

— «Что за чудо подѣялось? Кто бы могъ сработать такую работушку? Тутъ было намъ дѣла еще на полгода, а теперь хоть сейчасъ сѣй на полѣ пшеницу бѣлояровую!»

Пришли домой и еще болѣе изумились. Видятъ, что Ильюша ходить по двору бодръ и силенъ, владѣетъ руками и ногами, правитъ за нихъ всю работу крестьянскую. Стали они сына разспрашивать, какъ онъ оздоровѣлъ? И разсказалъ имъ Илья про свою встрѣчу съ калѣками, и какъ они его исцѣлили, какъ надѣлили его силою крѣпкою-богатырскою. Обрадовались отецъ съ матерью — думаютъ: «То-то будетъ нашъ сынъ работникомъ!»

А Илья и говоритъ имъ на это:

— «Нѣтъ, батюшка съ матушкой, не радуйтесь, не работничекъ я вамъ, не помощничекъ. Долженъ буду я скоро отъ васъ уйти — завѣтъ старцевъ-калѣкъ исполнить, постоять грудью за Русь православную».

На другой день пошелъ Илья въ чисто поле и видитъ — ведетъ мужикъ на базаръ жеребеночка немудраго: на видъ неказистъ, и шерстью косматъ, и мастью не вышелъ…

Купилъ Илья того жеребеночка, не торгуяся; что спросилъ мужнкъ, то и далъ за него. И началъ потомъ его выкармливать, началъ его выпаивать, началъ холить да выхаживать, а какъ минуло три мѣсяца — по три зари утреннія сталъ онъ его выводить въ свой садъ на росѣ по травѣ поваляться. И такой-то вышелъ изъ жеребеночка косматаго чудесный конь, что ему и скокъ не скокъ, и тынъ не тынъ! Такъ онъ единымъ махомъ черезъ тынъ взадъ да впередъ и скачетъ… «Ну, думаетъ Илья, на этомъ конѣ точно что можно ѣхать, куда захочешь». Вотъ онъ своему коню мочальную узду обрядиль, попоной его покрылъ, себѣ копье смастерилъ, лукъ тугой натянулъ, стрѣлокъ пѣвучихъ въ колчанъ набилъ, и пришелъ къ отцу съ матерью просить благословенія.

Дали ему отецъ съ матерью прощеньице-благословеньице, прощаясь надъ Ильей поплакали и пустили его на подвиги ратные.

Вотъ и вздумалъ ѣхать Илья Муромецъ нзъ Карачарова на чудной Черниговъ-городъ, оттуда на Кіевъ-градъ дорогою прямоѣзжею. Сталъ онъ только къ Чернигову подъѣзжать, и видитъ — подъ городомъ Черниговомъ стоить сила басурманская, которой и смѣты нѣтъ… Стоитъ, облегла городъ со всѣхъ сторонъ, хочетъ городъ изморомъ взять, въ конецъ разорить, церкви Божіи огнемъ спалить, а самого князя съ княгинею въ тяжелую неволю взять.