Мария Французская - 12 повестей Марии Французской

Яростным криком боли
Король отвечал жене:
Немыслимо, чтобы роли
Менялись в этой стране!

Что этот Ланваль задумал?
Изгнанник, пустой юнец.
Да я только свечку задую —
И будет ему конец!

…Меж тем Ланваль опечален,
Облит потоками лжи,
Идет анфиладой спален —
Но нет его госпожи.

Будто бы только что видел,
Позвал и вновь повторил.
Неужто же тайну я выдал?
Лишнее наговорил?

Да, нет нигде ее. Даже
Следов ее нет, поверь.
…Но тут королевские стражи
Стучат в дубовую дверь.

Ланваль ко двору доставлен.
Чиста его простота.
Вердикт короля предъявлен:
Измена, ложь, клевета.

И если, чести лишенный,
Не оправдается он —
То будет, как прокаженный,
Изгнан и заклеймен.

Все были против Ланваля —
«Измена. Ложь. Клевета».
Три дня ему не давали
Ни сердца открыть, ни рта.

А кто ему был свидетель,
Кто клал на уста печать?
Ведь истинная добродетель
Умеет только молчать.

Три дня продолжалась мука.
Три дня эта пытка шла.
А ведь это был рыцарь Круга,
Артуровского стола.

Допрашивали сурово,
К груди приставив кинжал.
А он отвечал им снова:
Государыню не обижал.

И видят рыцари Круга:
Едва ли он обманул…
Так кто же твоя подруга,
Которую ты помянул?

Быть может, она сумеет
Сказать за тебя словцо?
Быть может, она имеет
Душу, тело, лицо?

И тут совершилось чудо.
Оно сошло, господа,
Мы плохо знаем, откуда,
Но вот что было тогда:

По улочке, узкой, длинной,
Две юные девы идут —
К площади нашей старинной,
Где люди решенья ждут.

Гавэн говорит: Это помощь
Идет, мой друг, за тобой!
А Ланваль говорит: Не помню
Я их, ни той, ни другой.

Король их любезно встретил —
У нас умеют встречать…
А Ланваль их едва заметил,
Нельзя ему их замечать.

Но все говорят по кругу:
Вот едет еще одна!
И рыцари шепчут другу:
Смотри, Ланваль, не она?

Она! – говорит он – Боже!
Закрывши лицо рукой.
Теперь вы видите тоже,
Что нету другой такой?

Король поддержал ей стремя —
Служить волшебнице рад…
И в это самое время
Время пошло назад.

Артур! – говорит она звонко,
и с каждым звуком звончей.
Я тут, и я не девчонка,
а царица Дней и Ночей.
Ланваль – это мой избранник,
Ланваль – это мой дружок.
А ты ему не охранник,
и рыцарский твой кружок.

Да, вот я еще забыла:
скажи своей госпоже,
Чтоб голову чаще мыла и думала о душе.
Ты ей скажи: Королева,
король твой не так уж глуп.
Взгляни направо, налево —
тут рыцарей целый клуб.

Бретань – уютное лоно.
Люби его и владей.
Мы, с острова Авалона,
не ждем к нам в гости людей.
И, смеясь над своими словами,
вспрыгнула на коня
И увезла Ланваля.
А могла бы – вас. И меня.

В Нормандии тоже есть солнце.
И скалы – почти как у нас.
Но вышло же так, что бретонцы
И этот сложили рассказ.

В Нормандии, Нострии прежней,
Как ты ее ни назови —
Все знают о хрупкой и нежной,
И пытку прошедшей любви.

Там помнят, как все это было.
…Был город, где речка текла.
И дама сеньора любила,
И дочку ему родила.

Девчушка красива, как Ева,
Как Евина лучшая дочь.
Но тут умерла королева,
И город окутала ночь…

Король никого не допустит
К бесценной дочурке своей.
Король ни за что не отпустит
Ее к сыновьям королей.

Так что же? Тогда приговора
Никто не отменит уже?
Не думаю. Видимо, скоро
Душа устремится к душе.

Раз девушка хочет на волю —
Когда-то придется отцу,
Пройдя по широкому полю,
В густом оказаться лесу.

Он дочке своей, олененку,
Не будет стоять на пути.
И тихо-претихо в сторонку
Придется отцу отойти.

Но раньше, чем ветер бы дунул
На пух моих легких стихов,
Король испытанье задумал
Для юношей, для женихов.

Все, может быть, в том состояло,
О чем я молчу до поры.
Сие государство стояло
На склоне высокой горы.