Уильям Шекспир - Сонеты. Гамлет в переводе Николая Самойлова

Любовь её увидев без прикрас,

Начнёт менять свои мечты и планы;

Решив, что время подвести черту,

Пройдёшь без слов, едва коснувшись взглядом,

И встанешь отчуждённо за версту,

Не пожелав стоять со мною рядом,

Пойму твою холодность и решусь

Сказать себе, что наказанья стою,

Вверх руку подниму и поклянусь,

Что и закон, и правда, за тобою.

Имеешь право уходить виня,

За то, что нет причин любить меня.

50

How heavy do I journey on the way,

When what I seek (my weary travel's end)

Doth teach that ease and that repose to say,

`Thus far the miles are measured from thy friend.'

The beast that bears me, tir d with my woe,

Plods dully on, to bear that weight in me,

As if by some inst nct the wretch did know

His rider loved not speed, being made from thee:

The bloody spur cannot provoke him on

That sometimes anger thrusts into his hide,

Which heavily he answers with a groan

More sharp to me than spurring to his side;

For that same groan doth put this in my mind:

My grief lies onward and my joy behind.

50

Как тяжек путь, когда в его конце

Не праздный отдых с долгожданным другом,

А грустная улыбка на лице

От мысли: мы всё дальше друг от друга.

Конь, чувствуя её, едва бежит,

Устав нести меня и моё горе,

Умножить расстоянье не спешит,

Поэтому не хочет бег ускорить.

Не помогают и удары шпор,

Когда, сердясь, коню в бока вонзаю,

Он тихо стонет, слушая укор,

Я сам сильнее лошади страдаю.

Прошу её: за шпоры не суди,

Ведь радость – сзади, горе – впереди.

51

Thus can my love excuse the slow offence

Of my dull bearer, when from thee I speed:

From where thou art, why should I haste me thence?

Till I return, of posting is no need.

O what excuse will my poor beast then find,

When swift extremity can seem but slow?

Then should I spur though mounted on the wind,

In wing d speed no motion shall I know:

Then can no horse with my desire keep pace;

Therefore desire (of perfect'st love being made)

Shall neigh (no dull flesh) in his fiery race,

But love, for love, thus shall excuse my jade:

Since from thee going he went wilful slow,

Towards thee I'll run and give him leave to go.

51

Я оправдал медлительность коня,

Не испытав за лень к нему вражды:

Друг с каждым шагом дальше от меня,

До возвращенья в спешке нет нужды.

Но как себя он сможет оправдать,

Когда и скорость для меня замрёт?

Готов я буду ветру шпоры дать,

Чтоб он летел ещё быстрей вперёд.

Мысль не догонит самый лучший конь,

Не может плоть желание догнать.

Стремясь к тебе, быстрее, чем огонь,

Любовь коня поможет оправдать:

Бежал от друга, замедляя рысь,

Я мчусь к нему, а ты не торопись.

52

So am I as the rich whose bless d key

Can bring him to his sweet up-lock d treasure,

The which he will not ev'ry hour survey,

For blunting the fine point of seldom pleasure.

Therefore are feasts so solemn and so rare,

Since, seldom coming, in the long year set,

Like stones of worth they thinly plac d are,

Or captain jewels in the carcanet.

So is the time that keeps you as my chest,

Or as the wardrobe which the robe doth hide,

To make some special instant special blest,

By new unfolding his imprisoned pride.

Bless d are you whose worthiness gives scope,

Being had, to triumph, being lacked, to hope.

52

Я как богач, чей ключ благословлён

Открыть пути к сокровищам редчайшим,

На встречу с ними редко ходит он,

Чтоб миг свиданья был всегда сладчайшим.

Торжественные праздники в ряду

Суровых будней всюду исключенье,

Они редки и смотрятся в году,

Как крупные брильянты в ожерелье.

Вот так и время прячет от меня

Тебя, как платье, в чёрный шкаф разлуки,

Поэтому я рад сиянью дня,

Который прекращает мои муки.

Ты даришь мне и праздники свиданий,

И будни бесконечных ожиданий.

53

What is your substance, whereof are you made,

That millions of strange shadows on you tend,

Since every one hath, every one, one shade,

And you, but one, can every shadow lend?

Describe Adonis, and the counterfeit

Is poorly imitated after you;

On Helen's cheek all art of beauty set,

And you in Grecian tires are painted new;

Speak of the spring and foison of the year:

The one doth shadow of your beauty show,

The other as your bounty doth appear,

And you in every bless d shape we know.

In all external grace you have some part,

But you like none, none you, for constant heart.

53

Какою ты субстанцией рождён,

Взгляни вокруг, помимо личной тени,

Имеешь в услуженье миллион

Теней давно ушедших поколений?

Взгляни на бюст Адониса, ты – он,

С тебя, его лепил творец великий,

Красой Елены древний мир сражён,

Но и она – ты в греческой тунике.

Везде, вглядевшись, вижу я тебя:

В весне ты поражаешь красотою,

И в урожае узнаю, любя -

Лишь, он сравнится щедростью с тобою.

Во всякой красоте твоя есть часть,

Ты постоянству не даёшь пропасть.

54

O how much more doth beauty beauteous seem

By that sweet ornament which truth doth give!

The rose looks fair, but fairer we it deem

For that sweet odour which doth in it live.

The canker blooms have full as deep a dye

As the perfum d tincture of the roses,

Hang on such thorns, and play as wantonly,

When summer's breath their mask d buds discloses;

But, for their virtue only is their show,

They live unwooed, and unrespected fade,

Die to themselves. Sweet roses do not so,

Of their sweet deaths are sweetest odours made:

And so of you, beauteous and lovely youth,

When that shall vade, by verse distils your truth.