Уильям Шекспир - Сонеты. Гамлет в переводе Николая Самойлова

Нас разделяют в этот миг с тобой,

Ни суша, ни моря б не удержали

Меня от встречи с радостной судьбой.

Увы, к несчастью, плоть моя бескрыла,

Земля с водою составляют суть,

На жалобы и стон давая силы,

Мешают покорить мгновенно путь.

Медлительные, ничего не дали,

Мне, кроме тяжких слёз моей печали.

45

The other two, slight air and purging fire,

Are both with thee, wherever I abide;

The first my thought, the other my desire,

These present-absent with swift motion slide;

For when these quicker elements are gone

In tender embassy of love to thee,

My life, being made of four, with two alone

Sinks down to death, oppressed with melancholy,

Until life's composition be recured

By those swift messengers returned from thee,

Who even but now come back again assured

Of thy fair health, recounting it to me.

This told, I joy, but then no longer glad,

I send them back again and straight grow sad.

45

Помогут лёгкий воздух и огонь -

Другие элементы мирозданья,

Здесь первый – мысль, она резвей, чем конь,

Второй – неуловимое желанье.

Когда они отправятся к тебе

Посланцами моей любви и веры,

Два остальных живут со мной в борьбе,

Замучив меланхолией сверх меры.

Уныние продлится до тех пор,

Пока послы не принесут ответа:

«Твои тревоги обо мне, друг, вздор -

Я жив, здоров и шлю тебе приветы».

Порадовавшись, вновь их отправляю

К тебе назад, сам тут же в скорбь впадаю.

46

Mine eye and heart are at a mortal war,

How to divide the conquest of thy sight:

Mine eye my heart thy picture's sight would bar,

My heart mine eye the freedom of that right.

My heart doth plead that thou in him dost lie

(A closet never pierced with crystal eyes),

But the defendant doth that plea deny,

And says in him thy fair appearance lies.

To 'cide this title is impannel d

A quest of thoughts, all tenants to the heart,

And by their verdict is determin d

The clear eye's moiety and the dear heart's part:

As thus: mine eye's due is thy outward part,

And my heart's right thy inward love of heart.

46

Не вырваться из замкнутого круга,

У глаз и сердца затянулся спор:

Глаза лишают сердце прав на друга,

А сердце этих прав лишает взор.

Оно скрывает образ твой от взгляда,

А взгляд от сердца твой прекрасный лик,

Я понял: прекращать раздоры надо,

Мозг в споры глаз и сердца мигом вник,

Собрал он мысли: проявите волю,

Мне надоело слушать этот вздор,

Разделим милый образ на две доли.

И этим завершим ненужный спор.

С тех пор у глаз и сердца снова лад:

Любовь чтит сердце, остальное взгляд.

47

Betwixt mine eye and heart a league is took,

And each doth good turns now unto the other:

When that mine eye is famished for a look,

Or heart in love with sighs himself doth smother,

With my love's picture then my eye doth feast,

And to the painted banquet bids my heart;

Another time mine eye is my heart's guest,

And in his thoughts of love doth share a part.

So either by thy picture or my love,

Thyself, away, art present still with me,

For thou not farther than my thoughts canst move,

And I am still with them, and they with thee;

Or if they sleep, thy picture in my sight

Awakes my heart to heart's and eye's delight.

47

Теперь у глаз и сердца снова лад,

Услугами друг другу помогают,

Когда глаза от голода грустят

И сердце от тоски изнемогает.

Глаза пируют, глядя на портрет,

И сердце насыщаться приглашают,

Но и глазам отказа тоже нет,

Когда сердечко о тебе мечтает.

Благодаря портрету и мечтам

Ты, находясь вдали, всегда со мною.

Куда бы ни уехал – мысли там,

Я – с мыслями, а значит, и с тобою.

А мысли спят – ты снишься вновь глазам,

Взгляд делит радость с сердцем пополам.

48

How careful was I, when I took my way,

Each trifle under truest bars to thrust,

That to my use it might un-us d stay

From hands of falsehood, in sure wards of trust!

But thou, to whom my jewels trifles are,

Most worthy comfort, now my greatest grief,

Thou best of dearest, and mine only care,

Art left the prey of every vulgar thief.

Thee have I not locked up in any chest,

Save where thou art not, though I feel thou art,

Within the gentle closure of my breast,

From whence at pleasure thou mayst come and part;

And even thence thou wilt be stol'n, I fear,

For truth proves thievish for a prize so dear.

48

Настало время отправляться в путь,

Я спрятал безделушки под запор,

Теперь к ним рук не сможет протянуть,

Тайком пробравшись в дом, нечестный вор.

Все бриллианты пред тобою – хлам,

Был утешеньем, а теперь печаль:

Мне страшно доверять тебя замкам,

И оставлять добычей вора жаль.

Придётся запереть в моей груди,

Где вечно ты, хотя тебя там нет,

Открыты двери, можешь и войти,

А можешь и уйти в любой момент.

Такой трофей любого соблазнит –

Ни честность, ни запор не устоит.

49

Against that time (if ever that time come)

When I shall see thee frown on my def cts,

When as thy love hath cast his utmost sum,

Called to that audit by advised respects;

Against that time when thou shalt strangely pass,

And scarcely greet me with that sun, thine eye,

When love, converted from the thing it was

Shall reasons find of settled gravity:

Against that time do I insconce me here

Within the knowledge of mine own desert,

And this my hand against myself uprear,

To guard the lawful reasons on thy part.

To leave poor me thou hast the strength of laws,

Since why to love I can allege no cause.

49

Когда к тебе придёт прозренья час,

Ты разглядишь души моей изъяны,