Рамон Льюль - Книга о любящем и возлюбленном

3. Подобно тому как рыцарь без коня не может выполнять рыцарские обязанности, оруженосец, лишенный душевного благородства, не достоин вступить в рыцарский орден; ибо душевное благородство составляет основу рыцарства, а душевная низость ведет к падению рыцарского ордена. Отсюда следует, что если оруженосец с низменными запросами хочет стать рыцарем, тем самым он хочет уничтожить орден, присоединиться к которому так жаждет; если же ему чужда природа ордена, зачем он в него стремится? А тот, кто посвящает в рыцари оруженосца с низменными запросами, зачем наносит он своему ордену подобный урон?

4. Не по словам суди о душевном благородстве, ибо слова нередко бывают лживы; и не по роскоши одеяний, ибо роскошное платье подчас скрывает жалкую и подлую душонку, обиталище низости и лжи. И не по коню суди о душевном благородстве, ибо не получишь ты от него ответа; не суди о душевном благородстве по упряжи и по доспехам, ибо богатое убранство может скрывать под собой мелочную и низкую душонку. Иными словами, если ищешь ты душевное благородство, то ищи его в вере, надежде, милосердии, справедливости, отваге, преданности и иных добродетелях, ибо в них заключается душевное благородство; в них находит опору благородное сердце рыцаря, не поддающееся подлости, обману и не уступающее супостатам рыцарства.

5. Возраст рыцаря должен быть соответствующим, ибо если оруженосец, вознамерившийся стать рыцарем, слишком молод, [47] ...если оруженосец, вознамерившийся стать рыцарем, слишком молод... — Сходная мысль содержится и в «Семи частях» Альфонса Мудрого: «...равно как не должен он быть слабоумным или малолетним, ибо, будучи лишен разумения, не будет он ведать, что творит» (ч. 2, гл. 21, закон 12). не сумеет он перенять те обычаи, которые обязан он будет усвоить, прежде чем станет рыцарем; и не сможет он вспомнить, что обещал он во славу рыцарства, если был он посвящен в рыцари в детстве. Если же рыцарем хочет стать оруженосец старый и немощный, то оскорбление рыцарству он нанес еще до того, как одряхлел, ибо составляют его сильные духом и телом воители, а позором его покрывают немощные, убогие и оставляющие поле битвы.

6. Подобно тому как место добродетели — золотая середина, а ее противоположность ударяется в крайности, проявляя свою ущербность, возраст рыцаря должен приличествовать рыцарству; будь иначе, получалось бы, что нет согласия между сообразностью и рыцарством; а в этом случае были бы чужды друг другу добродетель и рыцарство. А поскольку нет этого противоречия, зачем ты, оруженосец, еще не готовый или опоздавший быть рыцарем, стремишься вступить в рыцарский орден?

7. Если оруженосцу достаточно иметь привлекательные черты лица или ладную фигуру, белокурые волосы или зеркальце в суме, дабы быть посвященным в рыцари, то в оруженосцы и рыцари вполне можно было бы принять миловидного крестьянского парня или привлекательную женщину; но в этом случае мы бы покрыли позором древнее и славное сообщество; и мы уронили бы то достоинство, которым Господь наделил мужчину в большей степени, чем женщину; [48] ...то достоинство, которым Господь наделил мужчину в большей степени, чем женщину... — Моральный статус женщины в средневековом обществе определялся тем, что на ней лежала основная вина за первородный грех. Даже этимология призвана была служить доказательству изначального и неоспоримого превосходства мужчины и подчиненного положения женщины. Согласно Исидору Севиль- скому, «мужчина (uir) зовется так потому, что в нем более силы (uis), нежели в женщине, а вследствие сего он и получил имя, свидетельствующее о его добродетели, доблести (virtus)» (цит. по: D'Alverny M.-Th. Comment les theologiens et les philosophes voient la femme // Cahiers de civilisation medievale. 1977. XX-e annee. N 2—3. P. 108). это унижение и этот позор запятнали бы рыцарский орден.

8. Между дворянином и рыцарем есть несомненная связь и близость; [49] Между дворянином и рыцарем есть несомненная связь и близость... — Более определенно данный вопрос ставится в «Семи частях» Альфонса Мудрого: «... посему выбирать среди идальго надлежит таким образом, дабы были они благородного происхождения по прямой линии не только от отца и деда, но и в четвертом колене, т. е. от прадеда» (ч. 2, гл. 21, закон 2). ибо дворянин прежде всего хранит доставшийся ему по наследству кодекс чести, а рыцарь неукоснительно соблюдает свод правил и установлений, не подлежащих обсуждению с момента своего возникновения и по сей день. Отсюда следует, что коль скоро между дворянином и рыцарем есть соответствие, то если посвятить в рыцари человека, дворянином не являющегося, неизбежно возникнет противоречие между дворянином и рыцарем; таким образом, тот, кого посвятят в рыцари, окажется чуждым как дворянской природе, так и рыцарской; а если все же он окажется рыцарем, то что же такое будет в таком случае рыцарство?