Ольга Петерсон - Рыцари Круглого Стола [предания романских народов средневековой Европы в пересказах Е. Балобановой и О. Петерсон]

Следующей затем эпохе, эпохе рыцарства, совпадающей с полным переходом от творчества безличного к творчеству личному, соответствует целый ряд рыцарских романов, распадающихся на несколько групп. Содержанием этого рода произведений служит видоизменившийся к этому времени феодальный строй общества, известный под именем рыцарства, выдвинувший на первый план личную жизнь и элемент религиозный, а также тесно связанные с ним явления мистицизма и символизма в литературе. Вместе с тем рамки литературные расширяются и литература обогащается новыми, иноземными сюжетами, как это видно, например, в романах бретонского цикла и в песне об Александре Македонском.

В романах бретонского цикла, наиболее характерного для этой эпохи, является основною нотой, с одной стороны — мистицизм, с другой — романтическая любовь. К первой группе принадлежат романы, известные под именем романов Круглого Стола. Сюда относят тесно связанные между собою общностью сюжета романы: о Св. Грале, о Мерлине и о Персевале. Мы ограничились лишь пересказом двух последних произведений. Ко второй группе принадлежат довольно известные в публике по существующим еще и до сих пор переработкам ХVIII в. романы о Ланцелоте, Тристане и Изольде и др.

По недостатку места мы решили ограничиться лишь первою группою, имея в виду, что пересказанный во второй части роман об Амадисе хотя по разработке и принадлежит к испанской литературе, по сюжету — французский и близкий именно к этой последней группе.

Роман об Александре Македонском стоит на переходной ступени от феодального строя к рыцарству и тесно связан с явлением Крестовых Походов.

Роман о Ренаре и фаблио тоже являются отражением жизни одного из существенных элементов средневекового строя — городов. На грани ХIII и XIV вв. они создают едкую сатиру на весь строй феодального и рыцарского быта, привнося новый элемент, почерпнутый отчасти из иноземных сборников, известных под именем бестиарий (рассказов о животных басенного характера). Сатира эта — достояние общеевропейское, но во Франции она получает особую разработку и особую политическую окраску [2] Однако мы предпочли удержать немецкую форму эпитета волка — Изегрим (свирепый, как железо) вместо испорченной французской формы Изегрин. .

Фаблио, эти сценки из обыденной, повседневной жизни, по свойственной им крайней свободе сюжета и языка, к сожалению, совершенно не поддаются пересказу, и нам пришлось ограничиться лишь двумя небольшими образчиками: «Король Английский и жонглер из Эли» является примером столь обычной в средние века формы прений или словесных состязаний в остроумии и мудрости, а «Крестьянин-лекарь» — прототип героя мольеровской комедии «Le Médecin malgré lui».

Наконец, последним помещен в нашем сборнике роман о Розе, относящийся к XIII в., но остававшийся одним из любимейших произведений вплоть до XVIII в. Роман этот соответствует эпохе, когда личная жизнь вступает во все свои права и дает толчок изучению явлений душевной жизни: слагается понятие о различных душевных состояниях и психических свойствах, которые сначала мыслятся как нечто обособленное от человека и, принимая характерные субъективные облики, создают целый мир аллегорий.

Первая часть романа, принадлежащая еще к рыцарскому периоду, отражает прежние рыцарские идеалы, но уже переносит действие в совершенно фантастический мир аллегорических образов. Вторая часть, принадлежащая другому автору, отличается дидактически-буржуазным характером и наполнена бесконечными, довольно пресными и витиеватыми рассуждениями на всевозможные житейские темы. В нашем пересказе мы остановились подробнее на первой части, из второй же, гораздо более обширной, взяли лишь то, что необходимо для понимания сюжета.

ЦЕЛЫХ СЕМЬ ЛЕТ ПРОВЕЛ в Испании король Карл, великий император, и покорил ее из края в край до самого моря. Оставался только город Сарагосса; владел им король Марсиль, не веровавший в истинного Бога и служивший Магомету.

Марсиль лежал на мраморном крыльце своего дворца в тени деревьев и держал совет со своими приближенными о том, как спастись ему от Карла, как избежать смерти и позора.