Мариана Монтейро - Легенды и сказки баскского народа

Растительность, покрывающая склоны Акеларре, – темная, мрачная, угрюмая. Ее цвет приводит на память гигантскую вершину Литвы 3 3 Здесь, видимо, ошибка в английском переводе. В подлинном, испанском тексте авторства Хосе Мариа де Гойсуета (José María de Goizueta. Leyendas Vascongadas – Madrid, 1851) этот фрагмент выглядит так: «El color de los jarales del Aquelarre, tétrico, lúgubre y sombrio, se asemeja al del gigantesco pino de Lituania…» (Цвет растительности на склонах Акеларре – темный, мрачный, унылый; он похож на цвет огромной литовской сосны …). – примеч. пер. или цвет кипарисов, которые растут в трещинах каменистых холмов Аравии Петрейской – этот траурный, зловещий оттенок, печалящий душу и подавляющий настроение поэта, в восторге созерцавшего перед тем роскошные дары и прелести природы или радостную и простую красоту усыпанных цветами долин.

Откуда этот разительный контраст? Почему высится этот темный призрак среди столь замечательных красот природы. Потому что все, что связано с дьяволом, несет в себе печать презрения, придающую извечным красивым формам отвратительные очертания.

Акеларре оказалась в этом печальном положении. Ее вершину часто посещал князь тьмы, а в горных расселинах разносились отголоски богохульных песен, которые его восхваляли.

Многие, содрогаясь от ужаса, слышали эти звучащие в горах и нарушающие величественную тишину песни.

Встречаются и такие, что видели, как возносятся столбы черного дыма, чувствовали тошнотворный запах, доносящийся со стороны проклятой горы, и полагали, что дым вызван жертвоприношениями, которые совершают поклонники дьявола.

Кто же они, эти существа? Откуда приходят они, чтобы участвовать в своих ночных игрищах?

Простой житель гор в ответ на этот вопрос пожмет плечами и лаконично скажет: Eztaquit («Не знаю»).

Однажды появился слух – который быстро укоренился и разнесся – о том, как один ребенок открыл то, что происходило на вершине проклятой горы.

Вот, что об этом рассказывает предание.

Исар и Ланьоа были сиротами. Одному было семь лет, а второму – девять. Эти двое бедных детей, настоящие бродячие артисты, часто ходили по горам и зарабатывали на жизнь, исполняя сладкими детскими голосами баллады и народные песни. За это они получали ночлег на соломенной постели и полную тарелку еды. Во всей округе эти дети были известны и любимы за их печальную судьбу и за свое обаяние.

Тем не менее, они отличались друг от друга. Исар, младший из братьев, был красив, как яшма. Его длинные и ясные, как стебли кукурузы, локоны опускались на плечи и спину. Глаза его были чистейшего небесно-голубого цвета и глядели ласково и вместе с тем чрезвычайно просительно. Его губы были розовы, как цветы дикого гранатового дерева, а вокруг них порхала улыбка такая же нежная, как легкое дуновение ветерка, и когда он улыбался, на его щеках появлялись ямочки. Исар был более терпелив, смиренен и красив, чем его брат. Его голос звучал чище и поэтому жители гор его любили сильнее.

Ланьоа был красив, как и его брат, но Природа наделила его другим типом красоты. У него была более гибкая фигура и более сильные конечности. Взгляд его черных глаз казался надменным, иногда презрительным и дерзким. То, как он кривил верхнюю губу, говорило о его пылком и гордом характере. Его волосы имели черный с синеватым оттенком цвет, напоминающий цвет воронова крыла, а длинные ресницы слегка смягчали орлиный взгляд его глаз. Тем не менее, Ланьоа был хорошим парнем и любил своего младшего брата, несмотря на то, что порой обращался с ним грубо.

Это случилось в унылый, пасмурный ноябрьский день, когда они вдвоем, с трудом пересекая окутанные туманом и покрытые снегом горы, направлялись в сторону Аранаса.

Исар очень устал, карабкаясь в гору, но бедному ребенку не хватало смелости попросить брата о помощи. Ланьоа, в свою очередь, не спешил помогать брату, однако в глубине души ему хотелось, чтобы Исар попросил помощи, которую он мог бы ему тогда оказать без ущерба для своей гордыни.

«Бедняга устал, – говорил он про себя. – Но он стесняется попросить меня, чтоб я ему помог. Пусть не рассчитывает, что я сам ему предложу…»

Размышляя об этом, он ускорил шаг и расстояние между ним и Исаром еще более увеличилось. Тот пытался догнать его, шагая как можно шире, но едва удерживался на слабых ногах и с большим усилием мог оставаться хотя бы в пределах слышимости.

Внезапный порыв ветра сбросил в ущелье, по которому шли братья, огромный пласт мокрого, тяжелого снега и Ланьоа пришлось замедлить шаг, что позволило Исару приблизиться к нему.