Какова ж твоя сила? — спрашивала девушка.
— Не трудно ответить, — сказал ей Кухулин, — когда я слабее всего, то сражусь с двадцатью, тридцать сдержу я лишь третью всей силы. Сорок врагов встречу я в одиночку. Сотня мужей не страшна, коль стоишь под моею защитой. В смятении и ужасе от меня покидают враги брод схваток и поле сражений. Отряды я воинства в страхе бегут, лишь завидев мой облик.
Вот славное дело для мальчика! — сказала девушка, — но все же не достиг ты силы повелителя колесницы.
— Воистину, о девушка, — сказал Кухулин, — хорошо воспитал меня мой господин Конхибар. Не как скупец, грабящий свое потомство, не между печью и квашней, между стеной и очагом, не у кладовой воспитал меня он. Среди воинов и колесничных бойцов, среди друидов, кравчих и музы кантов, филидов и мудрецов, знатных людей и владельцев земель Улада вырос я, так что стал сведущ в их мудрости и искусстве.
Кто ж обучил тебя всему тому, чем ты похваляешься? — спросила Эмер.
— Не трудно ответить, — сказал ей Кухулин, — прекрасноречивый Сенха воспитал меня так, что сделался я сильным и осторожным, проворным и ловким. Я разумен в речах, я ничего не забываю. Мудростью не уступлю я мудрецам моего народа. Я направляю речи и наставляю в суждениях всех уладов, ибо укрепился мой ум, благодаря обучению Сенхи. Взял меня к себе Блаи, владелец земель, ибо близко был его народ, дабы получил я причитающееся мне. Я призываю людей королевства Конхобара к их королю. Целую неделю говорю я с ними, и каждому воздаю по его искусству и богатству. Я решаю дела чести, и определяю выкуп.
Фергус воспитал меня так, что своею геройскою силой сильнейших могу сокрушить я. Горд я силой своей и доблестью, и могу охранять рубежи своего края от чужеземцев. Всех, кто слаб, я опора, сокрушитель всех сильных. По справедливости воздаю я обиженному, и унижаю заносчивых, ибо так воспитал меня Фергус.
У колен филида Амаргина сидел я и потому сумею прославить короля на любом празднестве да состязаться с любым в силе, храбрости, мудрости, ловкости, находчивости, могуществе и справедливости. Могу я поспорить с любым колесничным бойцом. Никому не воздаю я благодарности, кроме самого Конхобара.
Финдкоем вскормила меня, а Конал Кернах воитель возлюбленным братом моим был молочным. Катбад прекрасноликий обучал меня ради матери моей, Дехтпре, так что стал я искусен в друидическом знании и сведущ в тайной мудрости. Все улады растили меня — возницы и колесничные бойцы, короли и первейшие певцы, и стал я любимцем собраний и воинств, я равно стою за честь каждого. Воистину я свободен, и мое право па это дано мне Лугом от Зхтре Быстрой Дехтире до Сид Бруга.
— А ты, о девушка, — сказал Кухулин, — как воспитывалась в Садах Луга?
— Воспитали, меня, — ответила Эмер, — в обычаях фениев, в законном поведении, в чистоте, в королевском достоинстве и благонравии, так что славлюсь я честью и нравами среди стай коровосхожих женщин Ирландии.
— Воистину достославны эти обычаи, о девушка, — сказал Кухулин, — и раз так, то почему бы не соединиться нам? До сего дня не встречал я женщины, которой были бы но силам беседа и встреча со мной.
— Хочу спросить у тебя, — сказала Эмер, — была ли у тебя супруга?
— Воистину, нет, — ответил Кухулин.
— Не подобает мне выбирать мужа, — сказала девушка, — прежде чем не выйдет замуж моя старшая сестра, Фиал, дочь Форгала, что видишь ты подле меня. Велико ее искусство во всякой ручной работе.
— Не ее полюбил я, о девушка, — сказал Кухулин, — да и невозможно это, ибо до меня знала она уже мужчину. Слышал я, что она та самая девушка, которая была с Кайрпре Ниафером.
— Так говорили они, и вдруг взглянул Кухулин на грудь девушки, что виднелась в вырезе ее рубахи. И тогда сказал он:
- Прекрасна эта равнина.
— А девушка ответила Кухулину такими словами;— Не войти на эту равнину тому, кто не поразит сто воинов у каждого брода от Ат Скене Менд на Олбине до Банкуинг Бреа Фейдельма. — Прекрасна эта равнина, равнина вне ярмаl — снова сказал Кухулин. — Не войти на нее тому, — отвечала девушка, — кто не сумеет совершить подвига и поразить трижды девять мужей с одного удара, да так, чтобы оставить в живых по одному из каждой девятки. — Прекрасна эта равнина, равнина вне ярма! — сказал Кухулин. — Не войти на нее тому, кто не бьется на поединке с Бенн Суаном, сыном Роскмилка от Самайна до Имболка, от Имболка до Бельтана и от Бельтана снова до зимы. — Как ты сказала, так и сделаю, — молвил Кухулин. — Тогда я согласна па твое предложение, принимаю его и исполню, — сказала Эмер, — Скажи мне еще, из какого ты рода? — Я племянник мужа, что уходит к камням Росс Бодб, — ответил Кухулин. — Как же тебя зовут? — спросила Эмер.
Читать дальше