Сугерий: Жизнеописание короля Людовика Толстого

Перед лицом этого ужасного кошмара, часть воинов приготовилась на рассвете обратиться в бегство. Пока Людовик все еще спал в своем шатре, они хитростью подожгли палатки. Поскольку это было сигналом к отступлению, то армия опрометчиво и в беспорядке поспешила выступить, напуганная столь внезапным знаком к отступлению, но не пытаясь обсуждать его. Господин Людовик, изумленный стремительным движением и большим шумом, попытался узнать, что происходит. Он вскочил на коня и поспешил вслед за армией, но поскольку она уже успела рассеяться вдаль и вширь, то ему не удалось повернуть ее назад. Что мог сделать молодой герой, кроме того как, вместе с немногими людьми, которых ему удалось собрать, устремиться к оружию и стать стеной прикрывая тех, кто уже убежал вперед, и тем самым, выигрывая время? Те, кто иначе бы погибли, смогли бежать спокойно и в безопасности. Но поскольку многие бежали мелкими группами и вдали от него, то они были схвачены врагом. Из этих наиболее заметными были сам Гуго Клермонский, Гуи Санлисский (Guy de Senlis) и Эрлуин (Herluin) Парижский, а также много менее знатных рыцарей и пеших.

Глубоко пораженный этим ударом, поскольку до сих пор он еще не сталкивался с неудачей, по возвращении в Париж, он почувствовал, как в его душе зародился особенно острый гнев. И, как это обычно бывает у молодых людей, по крайней мере у тех, кто стремиться к доблести, этот гнев он в себе еще больше раздул. Горя желанием немедленно отмстить за свое поражение, он с дальновидностью и благоразумием собрал армию в три раза большую, чем первая, и, часто вздыхая, еще раз объявил, что предпочтет скорее встретить смерть, чем выносить позор. Когда друзья рассказали об этом графу Матье, то поскольку тот был человеком любезным и с хорошими манерами, то он стал сожалеть о том позоре, который он случайно навлек на своего господина, и неоднократными предложениями о переговорах открывал дорогу к скорейшему миру.

С большой любезностью и лестью он старался успокоить молодого человека, довольно разумно оправдывая себя, что он нанес это поражение не по злому умыслу, но случайно, и выказывал со своей стороны желание дать должное удовлетворение. Благодаря многим таким обращениям, благодаря советам своих приближенных, и довольно запоздалому ходатайству его отца, гнев молодого человека остыл. Он простил раскаявшегося благородного мужа, забыл про нанесенное ему оскорбление, возместил, с помощью графа, насколько это было возможно, свои убытки, освободил пленных и заключил мир с Гуго Клермонским, и по этому прочному миру он смог обеспечить за последним владение принадлежавшей ему части замка.

Об Эбле (Ebles), графе Руси (Roucy).

Благородная церковь Реймса и церкви, зависимые от нее обнаружили, что стали добычей грабивших их добро тиранов — смелого и буйного барона Эбля Руси и его сына Гвискара (Guischard). Эбль был человеком большого военного искусства. В самом деле, он был столь смелым, что однажды отправился в Испанию с армией, сила которой была достойна только короля. Его военные подвиги делали его еще более неистовым и жадным в грабежах, насилиях и прочих дурных делах.

Против этого могущественного и злого человека было подано много трогательных жалоб, по крайней мере, сотня — королю Филиппу и две или три — его сыну. Поэтому, обеспокоенный этими обвинениями Людовик, собрал сравнительно небольшую, примерно в 700 рыцарей, армию из самых знатных и отважных французских сеньоров и поспешил в Реймс. Там он отважно воевал в течении почти двух месяцев, искореняя зло, причиненное церкви в прошлом, и грабя, сжигая и разоряя земли тирана и его приспешников. Это было хорошо сделано — когда грабители сами были ограблены, а мучители претерпели такие же или еще более суровые муки, каким они подвергали других. У принца и его армии был такой пыл, что все то время, пока они оставались там, они едва отдыхали в дни, кроме субботы и воскресенья. Они непрерывно сражались копьем и мечом, мстя разорением за все обиды, причиненные графом. Он сражался не только против Эбля, но также против всех баронов той области, которые, благодаря своим родственным отношениям с лучшими людьми Лотарингии, представляли из себя огромную армию.

Между тем, велось много переговоров о мире, и поскольку, присутствие принца требовалось повсюду из-за прочих забот и опасностей, он, посовещавшись со своими людьми, одновременно и попросил и потребовал от тирана мира для церкви. Затем, взяв заложников, он заставил Эбля подтвердить мир клятвами. Когда он встретился с ним и отпустил его смирившимся, он оставил переговоры о Невшателе (Neufchatel) для другого раза.