Китайская пейзажная лирика III-XIV вв. (Стихи, поэмы, романсы, арии)

в облачной дымке встает.

Здесь, на вершине,

радостно мне и легко,

Тяжкие думы

так далеко-далеко.

Быстрые кони

топчут в низине цветы

Иль отдыхают

возле крутой высоты.

Рву орхидеи

я на широком лугу,

Дикие травы

рву на речном берегу,

В чаще белеют

ранних цветов лепестки,

В зарослях плещут

волны весенней реки.

Только недолгой

в сердце была тишина;

Грустью внезапной

снова душа смятена,

Не исцелиться

даже волшебной травой -

Только отшельник

ведает высший покой.

Я на береге южном

устал от бушующих вод,

Снова северный берег

меня красотою зовет.

Все здесь кажется новым,

речные потоки кружат.

Жаль, вечернее солнце

Так быстро пошло на закат.

Гладь вскипела речная,

волна накатила на плес -

Предо мною в сиянье

возник Одинокий Утес.

Облака заиграли

в сиянье лучей заревых,

Успокоились волны,

и ветер над заводью стих.

В мире тайное тайных

сокрыто от взора людей.

Сокровенная мудрость...

кому мне поведать о ней!

Мне пригрезилась та,

что на гребне Куньлуня живет*,

Я в мечтах отрешился

от суетных дел и забот.

Постигаю душой

долгожителя Аня* завет,

Чтоб дойти до предела

судьбою отпущенных лет.

В бесконечных скитаньях

никто не утешит меня.

Над морскими просторами

реет воздушный поток.

И не знает никто,

где предел для вскипающих волн,

Что в безбрежную даль

на неведомый мчатся восток.

Где-то слышится песня -

поют собиратели трав,

Чую смутную горечь,

вздыхаю с неясной тоской.

Отправляюсь бродить

на песчаный нефритовый плес

И на красную гору

взбираюсь отвесной тропой.

Чем ближе к рассвету,

тем небо ясней становилось,

И вот засияли

и горный ручей и отроги.

И это сиянье

такую вселяло отраду,

Что путник счастливый

забыл об обратной дороге.

Покинув долину

еще предрассветной порою,

Я к лодке спустился -

и сумерки пали на кручи.

Леса над обрывом

окутало мглою тумана,

В неясном дыму

набежали вечерние тучи...

Головки кувшинок

над тихой водою застыли,

Густых тростников

предо мною возникла преграда.

И вот в камышах

я ступаю тропинкою южной,

Чтоб отдых найти

за калиткой восточного сада.

Спокойно на сердце,

заботы меня не тревожат.

В согласии с истиной мудрой

пребуду и впредь я.

Я эти стихи

посвящаю отшельникам здешним:

Быть может, они принесут

мудрецам долголетье.

Я на ранней заре

орхидеи срываю в саду,

Боюсь, что их иней

погубит морозной порою.

Опускается тьма.

Я устроил ночлег в облаках,

Любуясь мерцаньем камней,

освещенных луною.

Доносится гомон

гнездящихся в зарослях птиц.

Качнуло деревья -

прохладой из леса пахнуло.

Ночные неясные звуки

послышались мне,

Потом эти звуки смешались

до слитного гула!

Но кто возликует

от радости вместе со мной!

Вина ароматного

не с кем отведать из чаши!

Мой старый приятель

опять не пришел погостить,

Надеяться тщетно -

не сбудутся чаянья наши...

Обезьяны кричат.

Час рассвета уже недалек,

Но в безмолвных долинах

еще не рассеялся мрак.

У подошвы горы

собирается легкий дымок,

А цветы полевые в росе

не заблещут никак.

Над обрывом кружит

и змеится тропинка моя,

Возносясь по отвесным уступам

на горный отрог,

Вброд иду по ручью,

поднимая одежды края,

Поднимаюсь все выше

по шатким настилам дорог.

Острова на реке...

то накатит волна, то уйдет.

Я отдамся потоку,

беспечно играя веслом.

По глубоким затонам

озерная ряска растет,

Мелководье речное

покрыто густым камышом.

Подставляю пригоршни

под струи летящей воды

И к лицу нагибаю

весеннюю ветку с листвой.

Возле каменных стен

вижу горного старца следы:

Весь в плюще и лианах

он словно стоит предо мной...

Орхидею срывая,

припомню далеких друзей,

Конопляные стебли

в безмолвной тоске обниму -