Array Имруулькайс - Арабская поэзия средних веков

О источник моих очей, ты заструился снова.
Скорблю и плачу — и жить не хватает силы.
Из сердца рвется огонь, как из вулкана лава,
Сердце мое пожар и потоп вместило.
Вода и огонь враждуют неукротимо,
И только моя судьба врагов примирила,
Унижен я был, просил судьбу о пощаде,
Она же горчайшим горем меня казнила.
От сердца живого кусок оторвать невозможно,
Чтоб это сердце кровью не исходило.
Вы были как звезды, сияли ярче Сатурна
И с неба упали, как пламенные светила.
Хотя бы чашу грехов моих это горе
Перед Создателем в Судный день облегчило!
О Фатх, узнав о смерти твоей, я жажду
С тобою за гробом увидеться, мой милый!
Язид, и тебя хочу увидеть скорее,
Хочу скорее уйти из жизни постылой.
Как ты за Фатхом ушел, о нем сожалея…
Молюсь, чтобы небо к вам милосердно было.
Отец и мать, скорбя, взывают к Аллаху:
Пусть вечный мир осеняет ваши могилы!
И я, и она, и все мы вас не забудем,—
Ни доблести вашей, ни юного вашего пыла.

О Абу Бекр, передай Сильвесу {346} 346 Сильвес — пограничный город севильского эмирата, куда отец назначил молодого аль-Мутамида иравителем. мой привет.
Спроси — вспоминает ли аль-Мутамида он?
От юноши привет передай дворцу,
Который вижу во сне, подавляя стой.
Гостили прелестные лани и воины-львы
В дворце, что стеной неприступною окружен.
Средь тонкостанных красавиц в покоях моих
Много провел я ночей, забывая сон.
Сравнивал с блеском меча, с темным копьем
Светлых и смуглых, их красотою пленен.
Та, чей браслет с речною излучиной схож,
Ночью ходила со мной на зеленый склон.
Пил я вино из чаши и с милых уст,
Был я влюбленными взорами опьянен.
Лютню любимой услышав, я трепетал,
Чудился мне мечей воинственный звон.
Сбросив одежды, подруга подобна была
Ветке миндальной, раскрывшей первый бутон.

Далекая, всю жизнь мою ты вобрала сполна —
И позабыла, кто твой раб, чей мир лишь ты одна;

Его забвенью предала и выжгла, как огнем,
И в сердце даже места нет для памяти о нем!..

Лишь по ночам порой блеснет надежды луч во сне
Тогда я верю: счастья миг еще придет ко мне.

Как рассказать про горькое житье,
О радость и страдание мое?!

Пускай язык послужит мне письмом
И все откроет обо мне самом:

О том, что знает лишь один Аллах —
Что нет удачи в жизни и в делах;

Потерян сон — он не идет ко мне,
И нет утехи в пище и вине…

Уйти хотел от суетного дня,
Но искушение сильней меня.

Как старец, юность вспомнивший свою,
Я перед солнцем — пред тобой — стою.

Но солнце это — под покровом туч…
А может, ты — луны полночный луч?

Увы, покинут я… Но не из неприязни
Любимая моя меня подвергла казни,

В лицо не бросив мне прямого обвиненья,—
А просто чтоб узнать предел долготерпенья.

Ей нравилось, что я приказа жду любого,
Что умереть готов, когда б сказала слово;

Меня благодарить она не прекращала
За то, что я прощал, — а ей всегда прощал я.

О ивовая ветвь! Газель моей пустыни!
Как сделать, чтоб она меня любила ныне?!

Награды ждет мое похвальное смиренье…
О, как завоевать ее благоволенье?..

Я вспомнил тебя во дворце аз-Захра {348} 348 Аз-Захра — дворец в окрестностях Кордовы. —
Стояла прекрасного лета пора,

Был воздух прозрачен и нежен зефир,—
Несли они сердцу спасительный мир;

В саду серебрились, звенели ручьи —
Как будто упали браслеты твои;

Скользил по деревьям луч солнца косой,
Клонились цветы под обильной росой:

Как будто ко мне заглянули в глаза —
И вот и на них появилась слеза…

Раскрылась вдруг роза, свой сон поборя, —
Все ярче и ярче пылает заря.

И всё здесь — как память о нашей любви,
Она неотвратно теснится в крови,