Ёсида Кэнко-хоси - Записки на досуге

Прах покойника пребывает далеко в горах, могилу навещают лишь в установленные дни, надгробие споро обрастает мхом, его заносят упавшие листья, тому свидетели — ветер вечерний и ночная луна.

Пока живы люди, хранящие память о покойном, всё не так плохо. Настоящая печаль наступает тогда, когда остаются живы лишь потомки, которые только слышали о покойном. Когда они перестанут справлять обряды и навещать могилу, тогда уже никто не сможет сказать, кто здесь покоится. И тогда лишь трава, покрывающая могилу весною, будет волновать сердце впечатлительного человека. В конце концов даже тысячелетняя сосна, стонавшая под порывами ветра, пойдёт на дрова, даже старый могильный холм сровняют с землёю, и на том месте разобьют поле, не оставив от могилы даже следа. Печально.

Утром шёл красивый снег. Мне нужно было написать письмо одному человеку. Однако о снеге я не обмолвился. И вот получаю примечательный ответ: «Пишешь мне письмо, а о снеге — ни слова. Нет в тебе чувства. Ты должен был обязательно написать мне о снеге. Весьма прискорбно».

Человека этого уже нет, а слов его всё забыть не могу.

Как-то раз, на перегибе второй и третей декады девятого месяца, некий человек пригласил меня на прогулку — полюбоваться луной. Во время прогулки он вспомнил, что рядом живёт знакомая ему дама. Он назвал своё имя и вошёл в дом. Я оставался снаружи. В разросшемся саду, промокшем от росы, я уловил ненавязчивый аромат благовоний. В этом захолустье он казался особенно привлекательным.

Через какое-то время друг мой ушёл, я же всё ещё находился под впечатлением от этого места и продолжал наблюдать за домом из своего укрытия. Приоткрылась дверь — хозяйка через щель любовалась луной. Как было бы жаль, если бы она затворила наглухо двери сразу после того, как мой друг покинул её! Поскольку дама не догадывалась, что кто-то наблюдает за ней, её поведение могло объясняться лишь прирождённой чувствительностью. Вскоре после этого я услышал, что она умерла.

Когда строительство нынешнего государева дворца было закончено, позвали учёных знатоков, и они не нашли в постройках никаких изъянов. День новоселья был уже близок. Монахиня Гэнки осмотрела дворец и сказала: «В прежнем дворце Канъин верхняя часть оконного проёма была закруглённой и наличников там не было». Превосходно! Дело в том, что в нынешнем дворце окна были с деревянными наличниками и сужались кверху. Ошибку исправили.

Раковина кайко напоминает раковину хорагай, но меньше её, а у устьица виден длинный и узкий выступ. Я нашёл такую у залива Канэсава, что в провинции Мусасино. Тамошние жители сообщили, что называют её энатари.

Хорошо, когда люди с неважным почерком пишут свои письма всё-таки сами. В человеке, который, ссылаясь на дурной почерк, просит написать письмо кого-то другого, есть что-то неприятное.

Один человек поведал мне: «Долгое время я не посещал одну даму. Упрекая себя в небрежении, я представлял себе, насколько раздосадована она. Сказать в своё оправдание мне было нечего. И тут от неё приходит весточка: „Не одолжите ли Вы мне работника на время?“ Я и обрадовался. Мне такие женщины нравятся». Я подумал, что полностью согласен с ним.

Когда твой друг, с которым ты не расставался ни утром ни вечером, вдруг начинает вести себя сдержанно и даже чопорно, люди спрашивают: «Что стряслось?» Мне же кажется, что такой человек только выказывает свою воспитанность и благородное происхождение. Впрочем, когда человек тебе далёкий вдруг начинает с тобой откровенничать, это тоже неплохо.

Глупо искать славы и выгоды и истощать тем свою жизнь, не зная покоя. Богатство человека не спасает. Наоборот — богатство приносит неприятности и горести. Если после твоей смерти из твоего золота сложат гору, подпирающую Полярную звезду, какой в том будет прок? Что толку в тех усладах, что радуют глаз человека недалёкого? Роскошный экипаж, откормленные лошади, золото и каменья… Для человека понимающего всё это — забавы недоумка. Золото следует разбросать в горах, каменья — утопить в пучине. Опьяняющийся богатством — круглый дурак.