Омар Хайям: Рубайат. Трактаты

назм – происходило от слова «упорядочение», это была своего рода организация, оформление речи. Другое значение этого слова – «сверление и нанизывание жемчуга» – часто обыгрывалось в стихах, подчеркивая ювелирную тонкость труда поэта. Поэты были на виду: они долго учились мастерству, их удачные сочинения переписывались (не надо забывать, что книгопечатания в средневековом Иране не было до конца XIX в.), передавались изустно, часто цитировались современниками и потомками. Но современники Хайяма о его стихах молчат, называют лишь его ученые труды, трактаты. В «поэтический цех» его, очевидно, не включали.

Что вообще нам известно о Хайяме, которого в персидской традиции обычно величают хаким – «мудрец»? Годы жизни, восстановленные по косвенным данным, по гороскопам, астрономическим таблицам, – 1048–1131. Родился Хайям, по-видимому, в Нишапуре, тогда крупном городе на востоке Ирана, учился, вероятно, в Нишапуре и в Ираке (Багдаде), преуспел в науках, был известен своими трудами по математике, астрономии, философии. Принимал участие в оборудовании обсерватории в Исфахане, при дворе Малик-шаха Сельджукида, но вскоре после его смерти в 1092 г. вынужден был покинуть Исфахан из-за дворцовых интриг. Там же, в Исфахане, принимал участие в создании новой календарной системы, более точной, чем действовавшая, но она не привилась. У него не было ни жены, ни детей, да и вообще он слыл человеком не слишком общительным, замкнутым. Возможно, поэтому лишь двое из его современников, лично встречавшиеся с Хайямом, сохранили в своих сочинениях сведения о нем.

В основном же биографические данные – скудные, надо признать, были по крохам собраны позднейшими учеными из различных сочинений, часто составленных много лет спустя после смерти Хайяма. В средневековых сочинениях достоверная информация обычно сопровождается легендами и литературными анекдотами: в мусульманской традиции предание считалось вполне авторитетным источником. Порой и в современной литературе проскальзывает мысль, что-де легенда не возникает на пустом месте. К сожалению, суровая правда жизни, в том числе окружающей нас в настоящий момент, показывает, что это не так: легенда может родиться (и рождается) исключительно от силы мысли, целеустремленного накала воображения. А персы и в те далекие времена были известны своими выдающимися креативными талантами, они вдохновенно обрамляли любое имя, явление – порой, на современный взгляд, вообще не связанное с действительностью – такими прекрасными историями, яркими деталями, преданиями, что забыть их просто невозможно. Проходят века, сменяются эпохи, обычаи, нравы, а легенды живут. Но все же их колдовская красота не должна вводить в заблуждение современного трезвомыслящего читателя. В самом деле, ведь невозможно всерьез поверить, что персидская поэзия, как гласит легенда, родилась из ритмического биения в унисон двух влюбленных сердец: царя Бахрама Гура и его любимой невольницы Азаде! Или в чудесную историю о лукавой красавице Зухре, обольстившей ангелов Господних и вознесшейся на небо, хотя в этих преданиях приводятся имена и «факты»: царь Бахрам – был, персидская поэзия – была и есть; Зухра – планета Венера – восходит на небосклоне и поныне.

Но вернемся с небес на землю. Наиболее интересные и доброжелательные, что тоже существенно, сведения «очевидцев» о Хайяме содержатся в адабном (т. е. общеобразовательном, посвященном основам культурных знаний и стандартов того времени) трактате Низами Арузи Самарканди «Собрание редкостей, или Четыре беседы», написанном в 1157 г. В каждой из четырех «бесед» своей книги Низами Арузи описывает наиболее выдающихся мастеров четырех главных «интеллигентных» профессий современного ему общества: «дабирства» ( дабир – средневековый письмоводитель/секретарь, ведавший при царском дворе и при вельможах дипломатическими и прочими «письменными» делами); поэзии, литературы; астрологии, науки о звездах; врачевания, медицины.

Вот что он пишет о Хайяме:

«В году 1113 в Балхе, на улице Работорговцев, в доме Абу Саида Джарре, остановились ходжа имам Хайям и ходжа имам Музаффар Исфизари, а я присоединился к услужению им. Во время пиршества я услышал, как Доказательство Истины Омар сказал: «Могила моя будет расположена в таком месте, где каждую весну ветерок будет осыпать меня цветами». Меня эти слова удивили, но я знал, что такой человек не станет говорить пустых слов. Когда в году 1136 я приехал в Нишапур, прошло уже четыре года с тех пор, как тот великий закрыл лицо свое покрывалом земли и низкий мир осиротел без него. А для меня он был наставником. В пятницу я пошел поклониться его праху и взял с собой одного человека, чтобы тот указал мне его могилу. Он привел меня на кладбище Хайре. Я повернул налево и у подножья стены, отгораживающей сад, увидел его могилу. Грушевые и абрикосовые деревья свесились из этого сада и, распростерши над могилой цветущие ветви, всю могилу его скрыли под цветами. И мне пришли на память те слова, что я слышал от него в Балхе, и я разрыдался, ибо на всей поверхности земли и в странах Обитаемой четверти я не увидел бы для него более подходящего места. Бог, святой и всевышний, да уготовит ему место в райских кущах милостью Своей и щедростью!» ( Перевод С. Баевского и Э. Ворожейкиной. )

Читать дальше