Бади аз-Заман ал-Хамадани - Макамы

Вторая половина X в. Блестящий период политического расцвета Аббасидского халифата остался позади. Наступило время его ослабления и распада. В Багдаде распоряжались иноземные эмиры, халиф сохранял авторитет лишь в делах религии. Власть на местах была неустойчивой, переходила из рук в руки. На дорогах хозяйничали разбойники, совершавшие набеги даже на Багдад. Положение осложнялось бесконечными религиозными распрями. Огромный вред экономике наносили войны между феодальными властителями отдельных областей. Феллахи гибли от голода и эпидемий, многие из них покидали свои поля, нищенствовали, бродяжничали, перебирались в поисках пропитания из города в город.

Возникло даже нечто вроде корпорации воров, нищих, бродяг, фокусников и т.п., которые называли себя «детьми Сасана» {20} 20 По легенде, это прозвище восходит к имени родоначальника 4-й династии персидских царей — Сасанидов. Согласно этой легенде, Сасан в юности был изгнан его отцом Бахманом, ушел в горы к курдам, где собирались бездомные бродяги, стал их предводителем и некоторое время прожил среди них. . Они исхитрялись любыми способами выманивать деньги у людей: торговали амулетами и лекарствами, прикидывались больными, увечными, бежавшими из плена, устраивали уличные представления, предсказывали судьбу. И главный герой макам Бади' аз-Замана с его удивительными проделками происходил, несомненно, из «Сасанова племени» — об этом прямо сказано в макаме № 19, которая, кстати, и носит название «Сасанская».

Так обнаруживается и другой литературный источник макам Бади' аз-Замана ал-Хамадани — рассказы и анекдоты о ловких плутах, которые во множестве содержатся и в различных средневековых антологиях, и в «Тысяче и одной ночи». В конечном счете они отражают, разумеется, реальную жизненную практику — недаром современный арабский ученый Мазин ал-Мубарак, исследуя макамы ал-Хамадани, замечает, что способы выманивания денег, изображенные в макамах, «не чужды и нашему времени, это те же способы, которые используют современные арабские нищие, словно они передаются из поколения в поколение» {21} 21 Ал-Мубāрак, Мāзин. Муджтама' ал-Хамазāнӣ мин хилāли макāмāтихи // Маджаллат Маджма' ал-луга ал-'арабиййа. Т.44. Ч.4. Дамаск, 1969. — 837. .

Надо полагать, что жизнь «детей Сасана» Бади' аз-Заман знал не только по литературным источникам — несомненно, он встречался с подобными людьми во время своих странствий, да и сам в молодости явно был человеком небогатым; в частности, в одном из писем к Абу Бекру ал-Хваризми он сообщает, что пришел в Нишапур «в рваной одежде и с пустой сумой» {22} 22 Аш-Шак'а, Мустафā. Бадӣ' аз-Замāн ал-Хамазāнӣ рā'ид ал-кисса ал-'арабиййа ва-л-макāла ас-сахафиййа. Бейрут, 1971. — 59. .

Рассказы о плутах и бродягах вызывали интерес не только у неискушенных читателей, но и у людей ученых {23} 23 См., напр., ал-Джахиз, Китаб ал-Бухала ( Аль-Джахиз. Книга о скупых/Пер., предисл. и коммент. X. К. Баранова. М., 1975. — 54—62) или Ибн ал-Джаузи, Китаб ал-Азкийа (Восходы лун на стоянках веселья / Пер. с араб., сост., предисл., примеч. А.Долининой. Л., 1983. — 132—172). , котировались и в придворных кругах. Так, упомянутый выше буидский вазир ас-Сахиб ибн 'Аббад, при дворе которого в Исфахане подвизался Бади' аз-Заман, будучи сам литератором и тонким стилистом, очень любил подобного рода истории и превосходно знал воровской жаргон {24} 24 Мец А. Мусульманский Ренессанс. М., 1966. — 205 (со ссылкой на ас-Са'алиби, III, 174—175). . Возможно, именно в угоду своим высокопоставленным патронам ал-Хамадани и попытался соединить практически несоединимое: изысканную беседу с авантюрным сюжетом, вложив стилистически утонченные и порой вполне благочестивые речи в уста легкомысленного и безнравственного обманщика. И если со стороны языка и стиля в макаме все обстояло благополучно (иначе говоря, все средства выражения разумных мыслей были налицо), то с точки зрения морально-воспитательной могли возникнуть сомнения: ведь полезные истины, вложенные в уста плута, попирающего общепринятую мораль на каждом шагу, должны были звучать двусмысленно. Действительно, средневековые арабские критики, высоко ценившие макамы Бади' аз-Замана и его последователей за красоту и изящество слога, нередко порицали их авторов за снисходительное отношение к аморальному поведению героя. В самом деле, ал-Хамадани дает Абу-л-Фатху возможность некоторой реабилитации: Александриец оправдывает свои проделки порочностью всего мироустройства, которому волей-неволей приходится подражать, если хочешь выжить. Эту мысль герой часто повторяет в стихах, обычно заключающих макаму. Несомненно, сам автор ощущал наличие неразрешимого противоречия между четким, рационально установленным этическим идеалом средневековья и зыбкой иррациональной реальностью.