Коллектив авторов - Махабхарата. Рамаяна

Свою колесницу прислал он тебе на подмогу.

Взойди - и сражайся, под стать громоносному богу!

Вот лук исполинский, - златая на нем рукоятка! -

И дротик Владыки бессмертных, отточенный гладко,

И златосиянные стрелы, что Великодарный

Тебе посылает, и панцирь его светозарный.

О Рагху потомок! Твоим колесничим я стану.

С нечистым расправься, как Индра - с отродьями Дану!»

Тогда колесницу Громовника слева направо

Храбрец обошел, как миры обошла его слава.

Царевич и Матали, крепко сжимающий вожжи,

Неслись в колеснице. К ним Равана ринулся тоже,

И бой закипел, волоски поднимая на коже.

Но Рама, отменно оружьем небесным владея,

Справлялся мгновенно с оружьем чудесным злодея.

Оружье богов сокрушал, разбивая на части,

Царевич посредством божественной воинской снасти.

И ракшас прибегнул к своей сверхъестественной власти!

Пускает он стрелы златые, приятные глазу,

Но в змей ядовитых они превращаются сразу.

Их жала сверкают. Из пастей разинутых пламя

Они извергают, когда устремляются к Раме.

Все стороны света огнем наполняя и чадом,

Сочатся, как Васуки, змеи губительным ядом!

И против оружья, что Равана выбрал коварный,

Припас благославный царевич оружье Супарны.

Блистали его златоперые стрелы, как пламя,

И враз обернулись они золотыми орлами,

На змей налетели, взмахнув золотыми крылами.

Одну за другой истребляли орлы Вайнатеи,

И гибли в несметном количестве Раваны змеи.

Оружья такого лишили его змеееды,

Что ракшас пришел в исступленье от вражьей победы.

На Раму огромные стрелы посыпались градом

И ранили Индры возницу, стоящего рядом.

Единой стрелою, назло своему супостату,

Сбил Равана древко златое и стяг Шатакрату.

Оружье владетеля Ланки, ее градодержца,

Богам досаждая, пронзило коней Громовержца.

Великого Раму постигла в бою неудача,

Богов, и гандхарвов, и праведников озадача.

Святые, что жизнью достойной возвышены были, -

В тревоге, точь-в-точь как Сугрива с Вибхишаной, были!

Под сенью Ангараки в небе, - зловещего знака, -

Встал Равана, словно гора золотая, Майнака.

И Раме стрелы не давая приладить на луке,

Теснил его десятиглавый и двадцатирукий.

Придя в исступленье, нахмурился воин великий,

На Равану пламенный взор устремил Грозноликий.

Так страшен был Рама в неистовом гневе, что дрожи

Деревья сдержать не смогли от вершин до подножий.

Бесчисленных рек повелитель, - кипучие воды

До неба вздымал океан, как в часы непогоды.

И кряжи седые с пещерами львиными тоже

В движенье пришли, с океанскими волнами схожи.

Кружилась, урон предвещая и каркая дико,

Ворон оголтелая стая. И гневного лика,

На Раму взглянув, устрашился враждебный владыка.

А боги бессмертные, к Рамс полны состраданья,

Следили за битвой, подобной концу мирозданья,

В летучих своих колесницах, теснясь полукружьем

Над полем, где двое сражались ужасным оружьем.

В тревоге великой взирая с небесного свода,

И боги и демоны чаяли битвы исхода.

Но жаждали боги победы для Рагху потомка,

А демоны - злобного Равану славили громко.

Как твердый алмаз или Индры стрела громовая,

Оружье взял Равана, Раму убить уповая.

Он выбрал такое, что мощью своей беспредельной

Пугало врага и удар наносило смертельный.

Огонь извергало, и взор устрашало, и разум

Оружье, что блеском и твердостью схоже с алмазом.

Любую преграду зубцами тремя сокрушало

И слух потрясенный, свирепо гремя, оглушало.

Копье роковое, что смерти самой неподвластно,

Врагов истребитель схватил, заревев громогласно.

Он, клич испуская победный, готовился к бою

И ракшасов тешил, зловредный, своей похвальбою.

Он грубо воскликнул: «Моргнуть не успеешь ты глазом

И этим оружьем, что прочностью схоже с алмазом,

О Рама, тебя уничтожу я с Лакшманой разом!

В копье моем скрыта стрелы громовой неминучесть.

Воителей-ракшасов мертвых разделишь ты участь!»

Метнул Красноглазый копье колдовское в отваге,

И трепетных молний на нем заблистали зигзаги.

Ударили колоколов меднозвончатых била.

Их восемь, певучих, на древке подвешено было.

Летело копье в поднебесье, огнем полыхая,

Гремящие колокола над землей колыхая.

Но это оружье, воитель, в боях наторелый,

Сумел отвратить, посылая несчетные стрелы.

Так пламень конца мирозданья гасили потоки,

Что Васава с неба обрушивал тысячеокий.