Кодзима-хоси - ПОВЕСТЬ О ВЕЛИКОМ МИРЕ

На третий день восьмой луны второго года правления под девизом Бумпо [58] Прим.58 Свиток 1: 2-й год правления под девизом Бумпо — 1318 г. дочь Первого министра князя Сайондзи Санэканэ [59] Прим.59 Свиток 1: Сайондзи — часть Северной ветви рода Фудзивара. Дочь Санэканэ звали Кико. посвящена была в ранг императрицы и введена во дворец Кокидэн [60] Прим.60 Свиток 1: Кокидэн — часть императорского дворцового комплекса, отведённая императрицам, старшим наложницам и их служанкам. , дворец Щедрых наград. Тем самым уже пятое царствование женщины из этого дома назначались служить государю, из-за того, что ещё с годов правления под девизом Сёкю [61] Прим.61 Свиток 1: Годы Сёкю -1219-1222 гг. все поколения владетелей провинции Сагами испытывали почтение к дому Сайондзи, — поэтому-то своим процветанием этот дом поражал слух и зрение Поднебесной. Не думал ли государь угодить желаниям Канто [62] Прим.62 Свиток 1: Канто — восточные районы Японии, где располагалось сёгунское правительство. Здесь имеются в виду сиккэны Ходзё. , особенно когда издавал высочайший указ об избрании императрицы?

Ей было дважды по восемь лет, когда она вошла в покои Яшмового дворца, чтобы прислуживать перед дверьми с золотыми петухами [63] Прим.63 Свиток 1: «Прислуживать перед дверьми с золотыми петухами» — быть фрейлиной императора. . И весь её облик — украшение из молодых персиков, наводящих грусть о весне, плакучая ива под ветром, — был таким, что Мао Цянь и Си Ши стыдились бы за свои лица, а Цзян Шу и Цин Цинь закрыли бы свои зеркала [64] Прим.64 Свиток 1: Мао Цян, Си Щи, Цзян Шу и Цин Цинь — знаменитые красавицы древнего Китая. . Поэтому и государь в мыслях своих решил, наверное, что она равных себе не имеет.

Однако же тоньше лепестка государева милость: ей всю жизнь пришлось понапрасну ждать, чтобы её приблизили к яшмовому его лику. Укрывшись в глубине дворца, она вздыхала о том, что никак не меркнет весенний день, и погружалась в печаль оттого, что длинна осенняя ночь.

Когда никого не оставалось в расписанных золотом покоях, она думала о том, как справедливо писал Бо Лэ-тянь [65] Прим.65 Свиток 1: Бо Лэ-тянь — псевдоним знаменитого китайского поэта Бо Цзюй-и (772–846). , что «тень от света единственного фонаря на стене, стук дождя в окно во тьме, пронизанной свистом ветра», когда исчезнет уже аромат в сосуде для возжигания благовоний, — всё это вызывает слёзы, и что

Человеком рождаясь, женщиной не родись.

Для неё от другого зависят всю жизнь

И страдания, и наслажденья…

В ту же пору увидел однажды государь дочь Кинкадо, среднего ранга военачальника Ано [66] Прим.66 Свиток 1: Кадоко — дочь придворного сановника Фудзивара Киннака. , ту женщину, что прозывалась придворного дамой, госпожой Самми, которая прислуживала августейшей из Внутренних покоев [67] Прим.67 Свиток 1: «Августейшая из Внутренних покоев» — главная супруга императора. , — и выделил её из всех остальных. И тогда будто бы цвет лица потеряли те, что белились и румянились в Шести павильонах, ибо любовью, предназначенной трём тысячам красавиц, завладела она одна.

Никто, ни три госпожи, ни девять принцесс, ни двадцать семь наложниц, ни восемьдесят одна придворная дама [68] Прим.68 Свиток 1: Оборот чисто фигуральный, заимствован из практики китайского императорского двора. В Японии реального содержания не имел. , взятые вместе, ни красавицы из задних павильонов [69] Прим.69 Свиток 1: «Задние павильоны» — помещения для женской прислуги. и певицы из Музыкальной палаты, — не могли обратить к себе милость августейшего сердца Сына Неба.

И только одна, которая была само очарование и истинная женственность, не только часто творила добро, но умело и умно предугадывая волю императора, боролась со своими причудами, и потому, коли ехала она, — на весеннее ли гулянье под цветами сакуры или на осеннее празднество при полной луне, то была рядом с государевым паланкином, а когда совершался высочайший выезд, — место ей отводилось особо.

С тех пор перестал государь по утрам заниматься делами управления. Неожиданно вышел высочайший эдикт о наречении императрицы, и люди стали почитать её первой среди государевых жён. Все поражались, видя, как её род впервые преисполнился великолепия. Жители Поднебесной тех времён не ценили рождение сына и дорожили рождением дочери.