Юэ Дун - Дополнение к Путешествию на Запад

— Тебе пришлось нелегко, мой ученик! — воскликнул он.

— Укун повеселился в свое удовольствие, — сказал Чжу Бацзе, — а его забавы называют тяготами. В таком случае, когда мы попадаем в настоящую переделку, учитель скажет, что мы просто развлекаемся!

Танский монах велел Чжу Бацзе замолчать и спросил Сунь Укуна:

— Укун, ты провел несколько дней в Зеленом-Зеленом Мире. Почему же у нас тут минуло только два часа?

— Хотя сознание может обманывать, время не обманывает, — ответил Сунь Укун.

— А что длится дольше — сознание или время? — спросил Танский монах.

— Когда сознание всякий миг уходит — это Будда. Когда время всякий миг уходит — это дьявол, — ответил Сунь Укун.

— Теперь чудище уничтожено и мир наконец очищен, — сказал Шасэн. — Почему бы тебе, Укун, не сходить снова в ближайшую деревню и не попросить еды? Пусть учитель отдохнет здесь немного, а потом мы пойдем дальше на Запад.

— Хорошо! — ответил Сунь Укун. Не успел он пройти сотни шагов, как повстречал местное божество земли.

— Ну и хорош же ты! — вскричал Сунь Укун. — Третьего дня я тебя искал, хотел кое о чем расспросить, читал заклинания, а ты так и не явился! Что-то ты больно заважничал! Ну-ка, ложись, я всыплю тебе сотню палок! А потом поговорим.

— Уважаемый Великий Мудрец, — ответил Бог Земли. — Демон страстей утащил вас за край Небес, а мои силы ограничены. Как мог я подняться выше Неба? Прошу вас, Великий Мудрец, соразмерьте мои заслуги с моей виной.

— А какие у тебя заслуги? — спросил Сунь Укун.

— Я собственноручно вынул из уха Чжу Бацзе комочек из цветов, — ответил Бог Земли.

Тогда Сунь Укун отпустил Бога Земли, взвился ввысь и стал искать место, где можно было бы попросить ему. Вдали он увидел дорожку среди цветущих персиков и струйку дыма, поднимавшуюся из глубины рощи. Сунь Укун спустился с облака и пошел к роще. Там он увидел красивый домик, вошел в него и только собрался кликнуть хозяев, чтобы попросить у них подаяние, как вдруг очутился в комнате для занятий, где перед раскрытой книгой сидел в окружении учеников учитель. Вы хотите знать, какое изречение он толковал? А вот какое: "Оно охватывает Небо и Землю, и из него ничего не ускользает".

Все, о чем говорится в "Дополнении к Путешествию на Запад", — это всего-навсего мир Страсть-Рыбы. Но это становится известно только в самом конце. Книга написана большим мастером.

Здесь и далее стихи в переводе И. Смирнова.

Имеется в виду Ян Гуйфэй, любимая наложница танского императора Сюаньцзана (712— 755).

Гатха — жанр буддийской назидательной поэзии.

Чань — одна из самых популярных буддийских школ в Китае. Под «книжным чань» здесь подразумевается подмена подлинной просветленности сознания схоластическими рассуждениями.

По преданию, золоченый посох принадлежал еще легендарному правителю древности Юю. В главе третьей «Путешествия на Запад» описывается, как Обезьяна добыла посох у Царя-Дракона Восточного моря, с помощью волшебства уменьшила его так, что тот стал помещаться в ухе, но в битве вновь достигал гигантских размеров.

В главе четырнадцатой «Путешествия на Запад» описывается, как Бодисаттва Гуаньинь надела Сунь Укуну на голову золотой обруч, чтобы Танский монах мог усмирять Обезьяну. Стоило Танскому монаху прочесть заклинание, как обруч сжимался, причиняя Сунь Укуну страшную боль.

Гуаньинь — одно из самых популярных буддийских божеств в Китае, олицетворение милосердия.

В главе седьмой «Путешествия на Запад» повествуется о том, как Укун бушевал во Дворце Яшмового Императора, покуда Будда не утихомирил его.

В Китае красный цвет — традиционный символ счастья.

Этот фрагмент не совсем ясен. Возможно, автор сравнивает императора Новой Тан с чжоуским правителем Сюань-гуном (827—780 гг. до и. э.), который осуществил реставрацию династии Чжоу.

С древности о красивых женщинах в Китае было принято говорить: «Посмотрит раз — рушатся стены, посмотрит другой — рушатся царства».

«Горы Высокие Тан» (Гао-тан) — название горной террасы в древнем царстве Чу. По преданию, там чуский правитель Сян-ван увидал во сне, что он предается любви с богиней горы Ушань. В китайской литературе упоминания об этой местности всегда содержали намек на любовные услады.