Волшебный мертвец - Монгольско-ойратские сказки

Между тем сын богача ударил пружину книзу, спустился и достиг своих друзей. Вначале он вышел сам, а затем вывел царицу. Тогда все почувствовали к ней вожделение и стали ему завидовать. Сын же богача обратился к ним с такими словами: «Вы все оказали мне помощь! Вы же устроили хитрость, при помощи которой можно было добыть царицу! Теперь сделайте нас мужем и женой!» Но сын астролога, не соглашаясь, заявил: «Когда никто не знал, где ты находишься, я начертил свои вычисления и нашел тебя. Теперь за это я должен взять царицу!» — «Хотя ты и нашел его при помощи своих вычислений, — возразил сын кузнеца, — однако вы не были в состоянии добыть его тело из-под жернова, это я разбил камень и достал тело. Я забираю царицу!» Но тут сын врача заявил: «Хотя ты и добыл тело сына богача, разбив жернов, однако это я вернул его к жизни, дав лекарство, оживляющее умершего человека. Я должен получить царицу!» — «Хотя ты и излечил его своим лекарством, — сказал сын плотника, — однако если бы не было гаруды, этой хитрости, благодаря которой можно было заполучить царицу, то не было бы другого способа ее добыть. Я возьму царицу!» И сын живописца заявил свое: «Кто пошел бы дать корма простой деревянной гаруде? Я разрисовал ее разными красками и сделал ее точно живой, красивой. Благодаря этому и добыли царицу. Она моя!»

Заспорили они после этих слов, поссорились и зарубили насмерть ту царицу мечами.

Царевич Амугуланг-Едлегчи воскликнул: «Бедняжка! Как жалко!» — «Ты произнес слово, несчастный царевич, — сказал Волшебный мертвец. — Теперь я не останусь в этом мире!» И улетел.

Опять, как прежде, пошел царевич, забрал Волшебного мертвеца из рощи на великом Прохладном кладбище, взвалил его на плечи и двинулся обратно. И опять заговорил Волшебный мертвец и рассказал следующую сказку:

Давным-давно в большом городе жил да был некий царь. На истоках реки, по которой лежали владения того царя, находился водоем. Так как две лягушки, жившие в том водоеме, высушивали воду и не давали землепашцам пользоваться ею, то ежегодно приходилось давать тем лягушкам в пищу по одному человеку, выбираемому по жребию, все равно — знатного или незнатного. Однажды выпал жребий на царя. Невозможно было царю не пойти, потому что им же самим был установлен такой закон. Но, кроме царя-отца и его сына-царевича, не было никого в семье, и оба они сильно мучились, не зная, кто из них должен пойти на съедение. Тогда царь-отец заявил: «Я старик, я отправлюсь! А ты, сын мой, прими царское правление!» В ответ на это царевич доложил своему отцу следующее: «От ваших жен могут родиться дети. Это я пойду на съедение к лягушкам». Не согласившись так со своим отцом, он решил пойти на смерть. Тогда все подданные проводили его с чувством глубокого сожаления.

В то время был один молодец, по имени Хобдогийн-кэбюн («Сын жадного»), с которым царевич сдружился еще в раннем детстве. Пошел к нему царевич и сказал: «Ты живи в благоденствии, почитай отца и мать! Я же должен пойти на съедение к лягушкам, чтобы не терзалось сердце царя-отца». Услышав это, Хобдогийн-кэбюн очень опечалился, пролил слезы и сказал своему другу: «Ведь это ты любил и ласкал меня с малых лет. Я пойду на съедение вместо тебя!» Когда же царевич не согласился на такое предложение, то они отправились вдвоем, как и жили друзьями.

Подошли они к черному водоему и услышали, что под водой синяя и желтая лягушки разговаривают между собой. А говорили лягушки следующее: «Если бы раб да князь знали, что коль ударить нас раз по головам да проглотить царевичу золотую лягушку, а Хобдогийн-кэбюну нефритовую, то стало бы у них изо рта выходить золото и нефрит и не пришлось бы тогда отдавать людей на съедение в наш водоем». Вот что говорили между собой лягушки. Царевич понял их слова, потому что знал языки всех живых существ. Оба друга схватили тогда по палке и, ударив по головам лягушек, убили их. Затем проглотили они их и сделались такими, что могли выблевывать золото и нефрит столько, сколько им было нужно.

После этого Хобдогийн-кэбюн сказал царевичу: «Мы теперь лягушек убили, и вода может идти как следует. Поэтому вернемся мы домой! Как ты думаешь?» Но царевич не согласился: «Если мы теперь, — сказал он, — вернемся на родину, нас примут за вставших мертвецов-упырей. Чтобы не было таких разговоров, пойдем отсюда в дальнюю страну».