Неустановленный автор - Слово о полку Игореве (2 перевода)

Один изронил ты жемчужную душу

Из храброго тела

Через златое ожерелие!

Голоса приуныли,

Поникло веселие,

Трубят городенские трубы.

Ты, Ярослав, и вы, внуки Всеславли,

Пришло преклонить вам стяги свои,

Пришло вам в ножны вонзить мечи поврежденные!

Отскочили вы от дедовской славы,

Навели нечестивых крамолами

На Русскую землю, на жизнь Всеславову!

Бывало нам прежде какое насилие от земли

Половецкия!

На седьмом веке Трояновом

Бросил жребий Всеслав о девице милой.

Он, подпершись клюками сел на коня,

Поскакал ко граду Киеву

И коснулся древком копья до златого престола Киевского.

Лютым зверем в полночь поскакал он из Белграда,

Синею мглою обвешенный,

Поутру же, стрикузы водрузивши, раздвинул врата Новугороду

Славу расшиб Ярославову,

Волком помчался с Дудуток к Немиге.

На Немиге стелют снопы головами,

Молотят цепами булатными,

Жизнь на току кладут,

Веют душу от тела.

Кровавые бреги Немиги не добром были посеяны,

Посеяны костями русских сынов.

Князь Всеслав людей судил,

Князьям он рядил города,

А сам в ночи волком рыскал;

До петухов он из Киева успевал к Тмуторокани,

К Херсоню великому волком он путь перерыскивал.

Ему в Полоцке рано к заутрени зазвонили

В колокола у святыя Софии,

А он в Киеве звон слышал.

Пусть и вещая душа была в крепком его теле,

Но часто страдал он от бед.

Ему и вещий Боян древней припевкой предрек:

"Будь хитер, будь смышлен.

Будь по-птичьи горазд,

А божьего суда не минуешь!"

О, стонать тебе, земля Русская,

Вспоминая времена первые и первых князей!

Нельзя было старого Владимира пригвоздить к горам киевским!

Стяги его стали ныне Рюриковы,

А другие Давыдовы;

Нося на рогах их, волы ныне землю пашут

А копья поют на Дунае".

Голос Ярославнин слышится, на заре одинокой чечеткою кличет.

"Полечу, говорит, кукушкою по Дунаю,

Омочу бобровый рукав в Каяле-реке,

Оботру князю кровавые раны на отвердевшем теле его".

Ярославна поутру плачет в Путивле на стене, приговаривая:

"О ветер, ты ветер!

К чему же так сильно веешь?

На что же наносишь ты стрелы ханские

Своими легковейными крыльями

На воинов лады моей?

Мало ль подоблачных гор твоему веянью?

Мало ль кораблей на синем море твоему лелеянью?

На что ж, как ковыль-траву, ты развеял мое веселие?"

Ярославна поутру плачет в Путивле на стене, припеваючи:

"О ты, Днепр, ты, Днепр, ты, слава-река!

Ты пробил горы каменны

Сквозь землю Половецкую;

Ты, лелея, нес суда Святославовы к рати Кобяковой:

Прилелей же ко мне ты ладу мою,

Чтоб не слала к нему по утрам по зарям слез я на море!"

Ярославна поутру плачет в Путивле на стене городской, припеваючи:

"Ты светлое, ты пресветлое солнышко!

Ты для всех тепло, ты для всех красно!

Что ж так простерло ты свой горячий луч на воинов лады моей,

Что в безводной степи луки им сжало жаждой

И заточило им тулы печалию?"

Прыснуло море ко полуночи,

Идут мглою туманы:

Игорю-князю бог путь указывает

Из земли Половецкой в Русскую землю.

К златому престолу отцовскому.

Приугасла заря вечерняя.

Игорь-князь спит – не спит,

Игорь мыслию поле меряет

От великого Дона

До малого Донца.

Конь к полуночи,

Овлур свистнул за рекою,

Чтоб князь догадался.

Не быть князю Игорю!

Кликнула, стукнула земля;

Зашумела трава:

Половецкие вежи подвигнулись.

Прянул князь Игорь горностаем в тростник,

Белым гоголем на воду;

Взвернулся князь на быстра коня,

Соскочил с него бесом-волком,

И помчался он к лугу Донца;

Полетел он, как сокол под мглами,

Избивая гусей-лебедей к завтраку, и обеду, и ужину.

Когда Игорь-князь соколом полетел,

Тогда Овлур волком потек за ним,

Сбивая с травы студеную росу:

Притомили они своих борзых коней.

Донец говорит: "Ты, Игорь-князь!

Не мало тебе величия,

А Кончаку нелюбия,

Русской земле веселия!"

Игорь в ответ: "Ты, Донец-река!

И тебе славы не мало,

Лелеявшему на волнах князя,

Подстилавшему ему зелену траву

На своих берегах серебряных,

Одевавшему его теплыми мглами

Под навесом зеленого дерева,

Охранявшего его на воде гоголем,

Чайками на струях,

Чернядьми на ветрах.

Не такова, – примолвил он. – Стугна-река.

Худая про нее слава!

Пожирает она чужие ручьи,

Струги меж кустов раздирает.

А юноше князю Ростиславу