Марк Цицерон - Ораторское искусство с комментариями и иллюстрациями

Но одно наше государство дало большее число если и менее мудрых мужей (так как эти философы истолковывают это название столь ограничительно), то, несомненно, людей, достойных высшей хвалы, так как они почитали поучения и открытия мудрецов. И если мы – независимо от того, сколько существует и существовало государств, достойных хвалы (так как нужна величайшая и непревзойденная в природе мудрость, чтобы создать государство, которое может быть долговечным), – если мы в каждом из таких государств найдем хотя бы одного такого мужа, то какое тогда окажется великое множество выдающихся мужей!

СЦИПИОН. – Когда я прибыл в Африку под начало консула Мания Манилия, в четвертый легион, как вы знаете, в качестве военного трибуна, ничего я так не хотел, как встретиться с царем Масиниссой, который с полным на то основанием был лучшим другом нашей ветви рода.

Маний Манилий Непот – консул в 149 г. до н. э., полководец, руководил осадой Карфагена.

Военный трибун – командир легиона. В легион на год назначалось шесть военных трибунов, каждый из которых командовал по два месяца. При этом для первых четырех легионов они не назначались консулом, а выбирались трибутными комициями – особо организованными собраниями граждан.

Масинисса (240–169 до н. э.) – царь Нумидии, перешедший со стороны Карфагена на сторону Рима в 206 г. до н. э.

Как только я к нему явился, старец, обняв меня, прослезился; затем он обратил свой взор к небу и сказал: «Благодарю тебя, Высокое Солнце, и вас, другие небожители, за то, что мне, прежде чем я уйду из этой жизни, дано увидеть в своем царстве и под этим кровом Публия Корнелия Сципиона, чье одно уже имя возвращает мне силы. Ведь в моей душе всегда живы воспоминания о том наилучшем и совершенно непобедимом муже». Затем я расспросил его о его царстве, а он меня – о наших государственных делах, и весь этот день прошел у нас в оживленной беседе.

Солнце – в Нумидии Солнце и Луна относились к верховным божествам.

Воспоминания – в первой книге «Тускуланских бесед» Цицерон подробно говорит о природе памяти, связывая с ней существование всех наук и считая ее чем-то чудесным. Память никак не могла зародиться в природе, она божественного происхождения, несравненна и непостижима.

После этого, когда я был принят с царской пышностью, мы продолжили беседу до глубокой ночи, причем старец говорил только о Публии Африканском и, как казалось, помнил все его не только деяния, но и высказывания. Потом, едва мы расстались и легли спать, я, и утомленный дорогой, и бодрствовавший до глубокой ночи, заснул более глубоким сном, чем обычно. В нем мне – думаю, в связи с тем, о чем мы беседовали (ведь вообще бывает, что наши помышления и разговоры порождают во сне нечто такое, о чем Энний пишет относительно Гомера, о котором он, по-видимому, часто размышлял и говорил наяву) – явился Публий Африканский в том виде, в каком он, по своему восковому изображению, мне знаком больше, чем по его живому облику. Как только я узнал его, я содрогнулся, но он молвил: «Будь тверд, Сципион, и отбрось страх, а то, что я тебе скажу, передай потомкам.

Квинт Энний (239–169 до н. э.) – основатель римского гекзаметрического эпоса. Речь о поэме «Анналы», дошедшей до нас в цитатах, где, в частности, есть слова: «…somno leni placidoque revinctus …visus Homerus adesse poeta» («когда я был тихим и любезным сном побежден… я во сне увидел, что передо мной предстал поэт Гомер»).

Восковое изображение – посмертная маска в древнем Риме была родовой иконой в храме, говорившей об обожествлении предка.

Видишь ли ты вон тот город, который, хотя я и заставил его покориться римскому народу, снова вступает на путь войн и не может оставаться мирным?» При этом он с какого-то высоко находящегося и полного звезд, светлого и издалека видного места указал мне на Карфаген. «Осаждать этот город ты теперь явился сюда чуть ли не как простой солдат. Ты как консул разрушишь его через два года, и у тебя будет тобой самим заслуженное прозвание, которое ты пока еще носишь как унаследованное от меня. А после того как ты разрушишь Карфаген, справишь триумф, будешь цензором, как посол отправишься в Египет, в Сирию, в Азию, в Грецию, ты будешь вторично избран в консулы заочно, завершишь величайшую войну и разрушишь Нуманцию. Но когда ты на колеснице въедешь на Капитолий, ты застанешь государство потрясенным замыслами моего внука.