Марк Цицерон - Об ораторе. Книга I

В течение нескольких столетий основой для этих изданий брались рукописи «полного извода» как наиболее связные и удобные. Лишь в 1830‑х годах швейцарский филолог Я. Орелли, работая над переизданием всех сочинений Цицерона, обратил внимание на то, что старые рукописи «неполного извода» часто дают более приемлемые чтения, чем рукописи «полного извода». С этих пор начинается постепенная реабилитация рукописей «неполного извода» во главе с Авраншской; постепенно устанавливается общепринятое чтение там, где текст двух изводов дает расхождения; но значительная часть разночтений до сих пор остается спорной.

Во всех научных изданиях сочинений Цицерона для облегчения ссылок принята двойная система сквозной рубрикации текста: по главам и по параграфам. В нашем издании номера глав отмечены полужирными числами внутри текста, номера параграфов — светлыми числами на полях. [В электронной публикации номера параграфов обозначены числами в круглых скобках внутри текста. — Прим. О. Любимовой.] В ссылках на трактат «Об ораторе» дается римская цифра, обозначающая книгу, и номер параграфа; в ссылках на «Брута» — буква Б и номер параграфа; в ссылках на «Оратора» — буква О и номер параграфа. Подзаголовки, напечатанные полужирным шрифтом в начале абзацев, Цицерону не принадлежат и введены в наше издание только для облегчения ориентировки читателя в сложном цицероновском тексте.

В нижеследующих комментариях числа в начале каждого примечания указывают номер параграфа, к которому относится примечание.

Когда я размышляю о старине, брат мой, Квинт, и воскрешаю ее в памяти, что случается нередко, мне всегда блаженными кажутся те, кто жил в лучшие времена республики, кто блистал и почестями, и славой подвигов, и кто мог пройти жизненное поприще так, чтобы на государственной службе не знать опасностей, а на покое сохранять достоинство [1] На покое сохранять достоинство (otium cum dignitate), покой с достоинством: формула, которой Цицерон обозначал занятия философией и другими «славными науками» (правом, риторикой, литературой). В представлении римлянина только государственная служба, политическая или военная, были «делом» (negotium), а все остальные занятия — «досугом» (otium). Так было время, когда я думал, что и мне по справедливости и по общему признанию можно будет предаться отдыху и обратиться к любимым нами обоими славным наукам, если по преклонности лет и по завершении всего ряда должностей всем моим бесконечным заботам на форуме и хлопотам о почестях придет конец. (2) Но эту надежду, на которую обращены были мои помыслы и намерения, обманули как тяжелые общественные бедствия, так и превратности [2] Бедствия … превратности — заговор Катилины, первый триумвират, изгнание и возвращение Цицерона и пр. собственной моей судьб ы. В то самое время, когда, казалось, можно было особенно рассчитывать на покой и безмятежность, вдруг грянули грозы [3] Грянули грозы … и т. д. — аллитерации в подлиннике (maximae moles molestiarum et turbulentissimae tempestates). , взбушевались бур и, — и вот, несмотря на все мое желание и ожидание, я так и не мог насладиться досугом, заняться усидчиво теми науками, которым мы были преданы с детства, и снова возделывать их нашими общими усилиями. (3) Юность моя совпала как раз с потрясением прежнего порядка веще й [4] Потрясение прежнего порядка вещей — война между Марием и Суллой. , консульство поставило меня среди самого разгара решительной борьбы за существование государства, а все время после консульства до сих пор я противостою тому погибельному потоку, который мне удалось отвратить от общества, чтобы обрушить на мою собственную голову.

И все ж, несмотря на весь гнет обстоятельств и на недостаток времени, я последую своему влечению к науке, и тот досуг, который мне оставят козни врагов или тяжбы друзей иль дела государства, отдам преимущественно литературной деятельности. (4) Тебе же, брат мой, уж конечно, не будет у меня отказа, обратишься ли ты ко мне с советом или с просьбой, потому что ничьему авторитету и ничьим желаниям [5] Авторитет соответствует совету, желания — просьбе Квинта. я не покоряюсь охотнее, чем твоим. 2. В данном случае я считаю нужным возвратиться к воспоминанию об одном давнем происшествии: правда, оно не вполне сохранилось в моей памят и [6] Не вполне сохранился в моей памяти — и скусный намек на вымышленность описываемого диалога. , но думаю, что оно лучше всего ответит на твой вопрос: ты узнаешь, как смотрели на всю теорию красноречия те, которым не было равных и в речах, и в славе. (5) Ты не раз говорил мне, что сочинени е [7] Сочинение, о котором говорит Цицерон, — «Риторика» (две книги «О нахождении»). , которое когда–то в дни моего отрочества или нежной юности вышло из моих школьных записок, было незаконченным и незрелым, что оно уже недостойно моих лет и моей опытности, почерпнутой из стольких важных де л [8] Стольких важных дел: известны (хотя бы по названиям) 56 речей Цицерона, произнесенных до написания «Об ораторе». , которые мне приходилось вести, и что я должен издать об этом предмете что–нибудь более обработанное и совершенное. Кроме того, при наших рассуждениях ты нередко расходишься со мной во мнениях: я полагаю, что красноречием можно овладеть лишь сравнявшись в знаниях с образованнейшими людьми, тогда как ты совершенно отделяешь его от основательности знаний и видишь в нем только плод известной природной способности и упражнения.

Читать дальше