Array Катулл - Лирика Древнего Рима

И поединки меж них вечно заводит Амур.

65 Тот, кто любил и был унесен прожорливой смертью,

Там на венчанных кудрях миртовый носит убор…

Грешных же сумрачный кров сокрыт во мраке глубоком,

Глухо и грозно вокруг черные реки шумят.

Там, над челом взъерошив гадюк, Тисифона 165бушует,

70 Мечутся взад и вперед толпы безбожных теней;

Дальше хрипит у ворот змеиными пастями Цербер,

Черный на страже стоит кованных медью дверей;

Кружит вихрь колеса преступную плоть Иксиона,

Кто на Юнону посмел дерзкой мечтой посягнуть;

75 Там же лежит, распростерт на девять югеров, Титий,

Печенью черной кормя стаю назойливых птиц;

Тантал в стоячей воде томится, но только захочет

Жажду свою утолить, воды бегут от него;

Здесь семья Данаид, оскорбившая волю Венеры,

80 Воду из Леты несут вечно в бездонный сосуд.

Там да сгинет и тот, кто над страстью моей надругался,

Кто мне со зла пожелал долгих военных трудов!

Ты ж целомудренна будь, молю; и ревниво старушка

Пусть над тобою сидит стражем святой чистоты;

85 Сказывать сказки начнет и, рядом светильник поставив,

Пряжи долгую нить на веретенах сучить;

Девушка подле тебя, утомленная тяжким уроком,

Будет тихонько дремать, пряжу роняя из рук.

Тут бы внезапно войти, без всяких предупреждений,

90 Чтобы явиться к тебе гостем, упавшим с небес!

Ты мне тогда, как была, навстречу, Делия, кинься,

Длинных волос не прибрав, так и беги босиком!..

Вот о чем я молю, и пусть этот день долгожданный

Мчит к нам Аврора в огнях на светозарных конях.

Был я суров и не раз говорил, что разрыв мне не страшен;

Но как далёко теперь слава дерзаний моих!

Ныне мечусь, как по ровной земле под мальчишечьей плетью

Неугомонный волчок, пущенный ловкой рукой.

5 Гордого жги и пытай, чтобы слов хвастливых ни разу

Он не посмел повторить; грубые речи уйми.

Но пощади мою жизнь! Я тайною нашего ложа,

Лаской Венеры молю и поцелуем любви.

Помни, я тот, кто тебя во время тяжелой болезни

10 Спас (это ведомо всем) жаркой молитвой своей:

Сам вкруг постели твоей курил очистительной серой

В час, как звучал над тобой заговор ведьмы седой;

Сам я, чтоб страшные сны тебе не вредили, старался:

Сыпал священной мукой, трижды свершая обряд;

15 Сам я, повязку надев и тунику свою распустивши,

Тривии в тихой ночи девять обетов вознес. 166

Все это я совершил; но любовь — другой пожинает,

Рвет он, счастливец, плоды пылких молений моих.

Я же, безумец, мечтал о безоблачной жизни с тобою

20 В день, как поправишься ты, но воспротивился бог;

Думал в деревне я жить, где Делия — страж урожая,

Где под палящим лучом жатву молотят мою;

Будет мой виноград хранить она в полных корытах,

Пеной сверкающий сок, выжатый быстрой ногой;

25 Скот привыкнет считать, и привыкнет резвиться со смехом

Маленький раб на груди милой хозяйки своей;

Богу она воздавать приучится: грозди — за лозы,

Колос — за тучный посев, жертвенный пир — за стада;

Всеми пусть правит она, обо всем пусть заботится в доме,

30 Я же в хозяйстве моем рад оставаться ничем.

Скоро приедет туда Мессала, и яблок румяных

Нашему гостю нарвет Делия с лучших дерев.

Славного мужа почтив, сама пусть обед приготовит

И, хлопоча, как слуга блюда ему подает.

35 Так я мечтал, но, увы, по Армении благоуханной 167

Эвр разносит и Нот эти пустые мечты! 168

Часто заботы свои развеять вином я пытался,

Но превращала тоска в слезы хмельное вино;

Часто других обнимал, но Венера при первых же ласках,

40 Имя шепнув госпожи, вмиг охлаждала мой пыл;

Женщины, прочь уходя, кричали, что проклят я, верно,

Стали шептать, — о позор! — что я в колдунью влюблен.

Я не заклятьем сражен, но рук и лица красотою,

Золотом светлых кудрей нежно любимой моей.

45 Нет, не прекрасней тебя была голубая Фетида

В час, как послушный дельфин с нею к Пелею спешил.

То погубило меня, что нашелся богатый любовник:

Ах, на погибель мою хитрая сводня пришла!

Пусть она жрет кровавую снедь и, ртом обагренным

50 К горькому кубку прильнув, пьет ядовитую желчь;

Пусть, проклиная свой рок, вкруг ведьмы тени витают,

С крыши пускай на нее кличет неистовый сыч;

Пусть на кладбищах она коренья от голода ищет,

Мертвые кости пускай — волчьи объедки грызет;

55 С голыми бедрами пусть, завывая, по городу бродит,