Admin - <4D6963726F736F667420576F7264202D20D4E8EDCFEEF0F2C0F0F2F3F02DD2EEEAE8EE2E646F63>

Мы устроились в малой нижней гостиной, причем все уже было накрыто, прислуги не

было вовсе. После нескольких тостов и закусок, Владимир Александрович велел адъютантам

удалиться, и мы остались втроем. При этом должен отметить, что если он сам был спокоен и

улыбчив, то Николай Николаевич, напротив, был нервен и возбужден чем-то до звона шпор...

Но сейчас, простите, Ваше Величество, я вынужден буду сделать краткое отступление.

Персонально для Ее Императорского высочества Великой княгини Ольги Александровны и

господина Михаила Лаврентьевича Банщикова, здесь присутствующих.

- Конечно, Петр Николаевич, конечно. Это Вы меня простите, что подвергаю Вас

сейчас столь тяжкому испытанию. Но, надеюсь, что уже скоро Вы не будете в обиде на меня.

- Прошу меня простить, но все то, что Вы сейчас услышите, предназначалось мною

исключительно и всецело для слуха Государя Императора. И лишь верноподданнический

долг единственно, заставил меня нарушить клятву держать в полном секрете услышанное за

столом у Великого князя Владимира Александровича. Снисхождения как клятвопреступник

не ищу, лишь поясняю причину… Еще раз прошу прощения…

Итак, я продолжаю. Опуская все мелкие подробности и порядок беседы, суть всего

высказанного мне обоими Великими князьями сводится к следующему:

Во-первых, они осведомились, вполне ли понимаю я, что при введении конституции и

народного представительства, далее почти их словами… «бардака и непотребства будет

много больше, нежели при самодержавии, и что распоясовшуюся чернь загнать потом в

стойло будет трудно, а мне, как начальнику департамента полиции, все это разгребать». На

это я кивнул утвердительно. Николай Николаевич резко уточнил про мой «прошлый

либерализм», в смысле остался ли он в прошлом. Не желая развивать эту тему, поскольку

либералом-нигилистом сам себя никогда не считал, я также ответил утвердительно.

Во-вторых, они спросили меня, готов ли я сохранять в полной тайне то, что они

намерены мне изложить, и ради чего, собственно, я и был приглашен. Понимая, что речь

может пойти о вопросах особенной государственной важности, которые могут и даже, скорее

всего, входят в мою сферу деятельности, иначе зачем я им надобен, ответил согласием.

После сей прелюдии мне довольно пространно разъяснили их пропозицию, кратко

сводящуюся к следующим моментам. После речей Императора в Кронштадте о народном

представительстве, они посчитали это словами на потребу дня. Война – забастовки нужно

было пресечь, желательно не доводя до репрессий.

Но когда во время приема вожаков бунтующей черни в Зимнем, вместо их

немедленного ареста и общего безжалостного разгона всей толпы, Император обещал

пролетариям не только это самое представительство, но и конституцию, они поняли, что

либо Император серьезно болен, либо находится под неким нездоровым влиянием. Во

всяком случае, ни они, ни гвардия, ничего подобного не могут допустить. Россия –

самодержавная держава, так предопределено свыше.

К счастью для Императора, по его поведению в тот день, они почти уверены, что

причиной этого, простите, Ваше Величество, «горячечного бреда», является не душевная

немощь Ваша, а совершенно ничтожная личность, появившаяся недавно по воле Императора

в его ближнем кругу. Речь зашла о Вас, Михаил Лаврентьевич…

Поскольку война очевидно идет к концу, ситуацию с заявленными реформами они

намерены взять под контроль. И первый шаг им видится в Вашем окончательном удалении

от особы Государя. Причем Николай Николаевич стоит за жесткий вариант сразу –

полицейская провокация, бомба террориста, несчастный случай.

Владимир Александрович, и судя по его репликам, не он один, желает сперва Вашего

ареста. Причем тайного, дабы Государь ничего не знал и никого не заподозрил. Для этого в

первую очередь я ему и понадобился. Это дело нужно организовать. Как и последующий

допрос или допросы. Куда Вас доставить – тоже мне были названы варианты. Он желает

знать о Вас всю поднаготную. И главное – кто и зачем Вас подослал в Зимний. Подозревают

Наместника Алексеева, но не уверены в своей версии. Так что, сами понимаете...

- По всему у них выходит, что жить Михаилу Лаврентьевичу не долго?

- Никаких сомнений… На все это я ответил, что готов для начала установить слежку и,

по возможности, постараюсь организовать перлюстрацию. Я старался убедить их, что время