Admin - <4D6963726F736F667420576F7264202D20D4E8EDCFEEF0F2C0F0F2F3F02DD2EEEAE8EE2E646F63>

на душе! Все на минуту замолчали. Кто-то крестился. Адмирал наш обнажил голову, и мы

последовали его примеру. Все про себя гадали, сколько теперь продержится «Россия»…

Тем временем линия наша подравнялась, и с мостика «Потемкина» стало лучше видно

происходящее впереди.

- Смотрите! Смотрите! Что это? Что они делают? – крикнул вдруг старший

артиллерийский офицер лейтенант Неупокоев, и в голосе его были и недоверие и недоумение.

Но я и сам смотрел, смотрел, не отрываясь от бинокля, и не веря глазам: японцы

продолжали ворочать влево. Не за «Россией», а еще круче - на обратный курс!

Мы стояли, обмениваясь отрывочными замечаниями, недоумевая, почему японцы не

добив за несколько минут оставшуюся в одиночестве «Россию», в чем, не буду лукавить, я

практически не сомневался, и не обрушившись потом на наше слабое место, транспорты и их

прикрытие – бронепалубные крейсера, вздумали разворачиваться. Ведь до нас было еще миль

восемь - девять, и времени у них вполне на все это хватало. Помнится, контр-адмирал Молас

высказался именно в этом духе. И тут наш обычно сдержанный и корректный командующий,

вдруг взорвался.

- Да нет же! Нет у них времени! Ни минуты больше у них нет. Все! Того все понял –

скорости у него не хватит уйти от меня, если и дальше будет между нами и берегом торчать!

Скоростенку ему Руднев с Небогатовым и Григоровичем поубавили. Но только толку-то

теперь что! Он же христопродавец сейчас пойдет Руднева с его недобитками топить,

«пересветы»-то все покалечены, а потом скорее бежать от меня на ночь глядя. Может к себе, а

может к дружкам его английским.

Штурмана! Сколько у него есть времени до того как мы подойдем на эффективную

дистанцию боя? Наша – 16. Его – 14 с половиной узлов…

Ну, вот… И я так прикидываю: что уже почти в сумерках… Может. Может опять уйти,

супостат окаянный! Да еще перед этим дел нам таких наворочает…

Затем адмирал быстро прошел мимо нас в ходовую рубку, где, выдернув пробку из

раструба амбушюра связи с машиной, заговорил резкой своей скороговоркой, которая обычно

и выдавала его крайнее нервное напряжение, обращаясь к главному механику:

- Машинное, Николай Яковлевич! Макаров говорит… А где Цветков? Ясно. Александр

Михайлович, дорогой, сейчас все от Вас и ваших духов зависит… Нет! Какое там снижать!

Цветкову передайте: дать все что возможно, даже невозможно! На два часа. Как минимум.

Опаздываем мы. «Рюрик» уже погиб! Выручайте. Если нужно людей, берите, Васильев на

смену кочегарам сейчас даст народ с противоминного… Но, голубчик! Выжмите мне

семнадцать! Приказываю! Прошу! Наши там погибают, понимаете!!!

После чего, коротко взглянув на нас, Макаров нахмурившись пояснил:

- В машинном сейчас Коваленко. Старшой мех наш во второй кочегарке – у них там

магистраль шипит… Не ошпарились бы… - и добавил, обращаясь уже к командиру флагмана

каперангу Васильеву:

- Сигнал по отряду: Предельный ход! «Цесаревич», «Александр», «Ретвизан» - 17 узлов!

Понимая, что до боя нам осталось всего ничего, я спустился в батарею, посмотреть все

ли благополучно в плутонгах, подбодрить кого надо, проверить готовы ли дополнительные

противопожарные рукава, на местах ли все по расписанию. Переговорил накоротке со

старшим минным офицером лейтенантом Тоном, которого встретил в кают-компании

пьющим чай с командиром кормовой башни лейтенантом Григорьевым. Вспоминали общих

знакомых с «Рюрика». Стакан в руке Тона дрожал. Там, на «Рюрике», инженер-механиком

служил его младший брат Александр… Но держался Владимир Карлович молодцом.

Вообще настроение и офицеров и всего экипажа было выше всяких похвал. Известие о

гибели «Рюрика» вызвало в команде не уныние, а наоборот, даже подогрело страстное

желание скорее схлестнуться с врагом. Хотя грохот боя впереди становился все громче,

завершив предбоевой обход заведований, я собрался было перекусить чем-нибудь в кают-

компании. Так как до решительных событий по моей прикидке оставалось еще время. Но тут

же туда влетели мичман Кусков и адъютант командующего с известием, что впереди японцы

схлестнулись со всею остальной нашей эскадрой. Того ткнулся в развернувших ему кроссинг

Руднева, Григоровича и Рейценштейна! События приобретали явно более благоприятный для

нас оборот. Мы гурьбой заторопились на передний мостик…

Я жадно смотрел в бинокль... Перелеты и недолеты с кораблей Руднева и Григоровича