Admin - <4D6963726F736F667420576F7264202D20D4E8EDCFEEF0F2C0F0F2F3F02DD2EEEAE8EE2E646F63>

левого борта. Броненосец сразу стал садиться носом с заметным креном на левую.

А останавливаться было нельзя! Макаров приказал Матусевичу перейти с «Ретвизана»

на «Орел», дабы возглавить спасательные работы и возвращение поврежденного броненосца в

базу. Прикрыть его было поручено Рейценштейну. В итоге всей этой катавасии, его крейсера

не только не удалось выслать вперед к Чухнину и Рудневу, они и пятерку броненосцев

Макарова догнали всего-то час назад, когда впереди уже гремело сражение. С началом

которого Степана Осиповича немилосердно выводила из себя недостаточная информация от

Чухнина, а позже от Руднева: он не мог однозначно представить картину происходящего.

После депеши о смертельном ранении Григория Павловича, вместе с болью утраты пришло

понимание, что даже получасовое опоздание его отряда может стоить флоту победы и

серьезных потерь в корабельном составе. И дернул же Руднева нечистый сразу с крейсерами

на Того наскакивать! Ведь предупреждал же. Просил ведь… И правда, мальчишка!

Потом начались сомнения в верности штурманской прокладки, из-за чего можно было и

вовсе «опоздать на всю жизнь»... Но тут хоть, кажется, все начинает вставать на свои места.

Макаров в сопровождении Васильева вышел на правое крыло мостика, где к ним

присоединились контр-адмирал Молас и старший офицер флагманского броненосца Семенов.

«Ну, чему быть, того не миновать… - подумал Степан Осипович, когда ветер донес до

ушей отдаленные громовые раскаты, - Да, это главные калибры. Бьются. И бются жестоко…

И машинное дергать сейчас бесполезно. Все делают что могут. Выше головы не прыгнешь. И

так узлов 16 с небольшим идем. Дай Бог такой ход еще минут тридцать-сорок поддержать. Из

«бородинцев» никто явно не отстает, и то славно».

- Команда пообедала? Прекрасно. Итак, господа адмиралы и офицеры… Боевая тревога!

Все по местам. Боевой ордер №4 согласно инструкции. Строим «фронт». Справа «Суворов» и

«Александр», слева «Ретвизан» и «Цесаревич». По обнаружении Того – спускаемся на него,

не меняя строя. Там чьи-то мачты, так? Ясно, что пока не разобрать. Поднять стеньговые! Что

докладывают Рейценштейн и Ферзен?

- Ферзен передал координаты и курс японского головного броненосца, перед ним два

трехтрубных броненосных крейсера. После чего японцы передачу забили. Рейценштейна и

Рейна потом забили сразу, так что от них ничего не разобрали.

- Так, ясно… Примите румб правее, выйдем Того прямо в лоб, кратчайшим путем. У

него сейчас все в одном кулаке, на флажной сигнализации. Так что теперь он телеграммы

будет глушить. А, скорее всего, разглядел Рейценштейна, и уже ждет нас, потому и пакастит

как может. Но нам и того, что передал «Изумруд» пока хватит. Отстреляйте сегментные. Всем

кораблям – заряжать бронебойными, кроме наших пристрелочных! И еще раз напоминаю,

когда сойдемся, сначала бить супостата в корпус, водичку ему пустить, чтобы не ушел.

Хотя, думаю я, он уже не так быстр как у Элиотов. Как-никак, а на контркурсе мы

стреляем не хуже. Думаю, что наши ему все-таки наподдали изрядно. Да что там говорить!

Молодцы: ведь двоих-то уже точно потопили. У нас только «Кореец» погиб… Царствие

небесное… И Григорию Павловичу… Что Руднев?

- Все забито наглухо, Степан Осипович, даже позывных передать не успел. Разобрать

тоже ничего не смогли.

- Понятно. Подойдем - увидим… Григорович, судя по его предыдущему докладу, сейчас

нам вряд ли поможет. Зря мы его транспорта встречать отправили. Когда Того драпать начнет,

то мимо него, восточнее пробежит. А нам, ох как нужно постараться никого не упустить!

Так что биться нам предстоит, господа офицеры, себя не жалея. От Небогатова рожки да

ножки остались – два корабля и те покалеченные, У Руднева тоже два, хоть и в порядке. Были,

когда докладывал. «Россию» и «Рюрика», боюсь, можно уже в актив не записывать, даст Бог,

ошибаюсь… Поднимите сигнал по отряду: «За Царя и Отечество! С нами Господь!» И, как

только сигнал отрепетуют, свистать всех наверх, я хочу обратиться к команде.

Минут через пять, когда на юте строй моряков еще суетливо подравнивался, голос

адмирала усиленный рупором, перекрыл все остальные звуки.

- Вольно...

Макаров, поставив рупор у ног, с крыши кормовой двенадцатидюймовой башни

всматривался в лица своих офицеров и матросов. Глаза адмирала из-под козырька надвинутой