Admin - <4D6963726F736F667420576F7264202D20D4E8EDCFEEF0F2C0F0F2F3F02DD2EEEAE8EE2E646F63>

линкорного кораблестроения. Балтийская и черноморская. На Балтике броненосцы строили

для гипотетической войны с Британией, которая виделась крейсерской. В этой войне (которой

всерьез никто не ждал), а главное - в угрожаемый период, русские крейсера и, желательно,

броненосцы должны были выйти в океан и стать неуловимыми рейдерами на британских

коммуникациях. Исходя из этого, балтийские линкоры имели большой запас хода, хорошую

скорость и приемлемое, в целом, вооружение, но за счет ослабления их брони. Венцом этого

генезиса «имени генерала-адмирала Алексея» стали броненосцы-крейсеры типа «Пересвет».

На Черном же море все обстояло иначе... Там первым противником была Турция,

запечатывавшая выход русских кораблей из этого моря уже 200 лет. И война против нее

считалась неизбежной, и планы десантной операции для захвата Босфора разрабатывались и

корректировались постоянно. В этой войне у черноморских линкоров цель была простая как

мычание, но… практически невыполнимая. Им надо было сначала своими бронированными

лбами проломить стену обороны турецких береговых батарей, а потом... Потом им предстоял

бой в узкостях с ожидавшейся на помощь османам британской Средиземноморской эскадрой,

состоящей из лучших броненосцев в мире. Теоретически - при поддержке своих береговых

орудий, за своими минными полями. Если их успеют оборудовать ДО прихода англичан...

Поэтому для черноморских корабелов приоритеты были иные. Дальность? Скорость? А

куда торопиться из моря, запертого противником? Но зато на броне и пушках броненосцев-

черноморцев не экономили. И сегодня ярчайший представитель этой школы кораблестроения

устроил сюрприз японскому флоту. Расстреливаемый в четыре корабля «Три святителя» был

почти постоянно скрыт столбами воды от взрывов снарядов. На нем замолкали орудия и

появился дифферент на нос, он снизил ход, а вся его носовая оконечность какое то время

представляла из себя море огня. Но... При все этом, ОН НЕ ТОНУЛ, и, судя по всему,

совершенно не собирался это делать! Он сохранил в строю кормовую башню главного

калибра и 7 шестидюймовок в бронированной батарее, хотя выше ее минут двадцать бушевал

пожар, обе верхних шестидюймовки подбойного борта были разбиты, а то, что творилось

вокруг его двух, вернее уже полутора, труб подозрительно напоминало «Сисоя Великого».

Иван Константинович отметил, тем не менее, что несмотря на очевидные значительные

разрушения в верхних частях броненосца, все пожары были уже потушены, корабль уверенно

держался в строю, и, несмотря на пятьсот тонн воды в корпусе, сохранял возможность дать 13

узлов. Осматривая «Святителей» в бинокль, контр-адмирал невольно усмехнулся: «индюк» -

главная причина смешков и подколок, отпускаемых порт-артурскими кают-компанейскими

острословами в адрес этого замечательного корабля, приказал долго жить. Японский

шестидюймовый снаряд, угодивший в верхнюю часть форштевня броненосца, напрочь снес

бронзового двухглавого орла «украшавшего» этот самый форштевень. Почему слово

«украшавшего» в данном случае оказалось уместным взять в кавычки? Да просто это, так

сказать, произведение искусства, было самым безвкусным и аляповатым изображением

российского имперского герба, которое себе можно было представить! Толстое, круглое тело,

растопыренные, маленькие крылышки с несуразно торчащими перьями, несоразмерно

большие, длинные лапы… Одним словом, карикатурен сей покойный птиц был преизрядно…

В относительном порядке из «полтав» по артиллерии пока был только «Севастополь».

На нем уже удалось ввести в строй носовую башню, и несмотря на оторванные стволы у

кормовой шестидюймовой на левом борту, его боеспособность была сравнима со

«Святителями». Увы, по машинной части все было не так радужно – опять дали себя знать

«старые болячки», к которым снаряды кораблей японского флота не имели никакого

отношения. Командир корабля Андреев доложил, что предельно броненосец способен пока

выдать 12 узлов. И это без гарантий на будущее…

Еще раз прокрутив в уме реальные возможности своего отряда, Григорович немного

покалебавшись отдал приказ, который стал прологом к еще одному его командирскому

решению. Тому, которое впоследствии Степан Осипович Макаров назвал самым умным,

своевременным и судьбоносным приказом в бою у Шантунга.