Admin - i 6628ba21ca3da5b2

А следующей пришла мысль, и было в ней столько удивления, и произошло это столь неожиданно, что в первые секунды, я растерялся. Телепатическое общение не похоже на словесное. Воспринимаются не фразы, но мысли, эмоции, образы. Однако, если перевести то, что происходило в слова, то получится примерно следующее?

- Кто ты? - удивление, непонимание.

- Я - человек, - образы лодок, охотников за аммонитами.

- Ты не похож на человека, - те же образы.

- Я - человек, но я немного отличаюсь от них.

- Ты говоришь со мной, - удивление, - мы пытались, почему другие не заговаривали с нами? - непонимание.

- Они не могут, не умеют.

- Но ты можешь!

- Я отличаюсь от них.

- Чего ты хочешь, человек? - любопытство, немного неприязни.

- Мира, - все положительные эмоции, какие смог изобразить.

"Руслан, Руслан, что там у тебя! Почему молчишь. Мне посылать людей!" - надрывалось радио.

- Мира... - тоже положительные эмоции. - У нас был мир, вы собирали свои раковины, - образ моллюсков, - мы не трогали вас.

- Почему бы не оставить все, как прежде. Почему вы сейчас нападаете на нас?

- Вы убили наших! - боль, гнев. - Напали и убили!

- Мы не знали... не понимали, с кем имеем дело. И мы не убили, мы только ранили, - я показал картину первого столкновения. Манта, действительно, была лишь задета и оставалась живой. - А затем, вы напали и умертвили наших. Но, не будем выяснять, кто виноват. Я здесь не для этого...

- Нет, нет, убили, убили первые, без причины! - и мне показали ту же картину, первый конфликт, только глазами моего собеседника.

Вот манта задевает охотника, вот он кувыркается, подплывает прилипала, и с лодки открывают огонь. Манта уплывает, живая. Прилипала падает, мертвая. - Убили! - сообщает собеседник.

А я начинаю понимать, точнее, уже понял.

- Приношу свои извинения, - предельная искренность и сожаление, - от себя и от имени всех людей. - Манта плавает невдалеке, возможно, собирая свой планктон. Прилипалы плавают кругами, вокруг меня. - Дайте нам шанс, нет, не исправить, мертвых не вернешь, но показать себя с лучшей стороны. Уберите границы, нам нужны, очень нужны раковины, - образ аммонитов, - и могу пообещать, мы больше не тронем вас. Ну, а если тронем, вы знаете, что делать.

Раздумье, неверие, усталость.

- Сами мы не можем принять решение. Мы посоветуемся. Мы подумаем.

"Руслан, Руслан, - кричал мэр. - Что у тебя!"

"Я возвращаюсь", - устало отозвался я.

Возвращаясь, я думал, не дал ли я поспешных, опрометчивых обещаний. Люди всегда люди и всегда найдется тот, кого станут раздражать эти разумные рыбы. И почему он должен плавать, оглядываясь на них!

С другой стороны - местная разумная жизнь. Купола наводнят многочисленные комиссии и чиновники, следящие за соблюдением прав аборигенов, а еще ученые, а еще... телепаты, ну хоть один, ибо без него, без нас, наладить общение, во всяком случае, на первых порах, не удастся. А значит, еще один из моих братьев, перестанет быть палачом.

***

ДНЕВНИК ПАЛАЧА

Внешне Пау-Бразцы походили на людей. О чем я? Они и были людьми, точнее, их далекие предки - первые колонисты, освоившие и изменившие планету под себя. В свою очередь - планета изменила их. Это уж, как водится.

Подобно всем инопланетникам, людям они казались все на одно лицо. Шоколадная кожа, ближе к черному, нежели к молочному, узкие глаза-щелочки, широкая грудная клетка и на редкость коротенькие, толстые ножки. В путеводителе писалось - Пау-Бразцы чрезвычайно ревнивы и почитают своих женщин за эталон красоты. Туристам рекомендовалось не засматриваться на местных представительниц пола, который во всей ойкумене именуют "прекрасным".

На что засматриваться? На бочонок колышущихся телесов, посаженный на маленькие конечности? Справедливости ради, какая-нибудь галактическая стройная супермодель, на Пау-Браз также, наверняка, вызывала ассоциации с уродством.

Так мы и живем. Непохожие, с разными представлениями о красоте и морали, и телепаты в этом мире далеко не самые большие уроды. Отчего же остальные люди и потомки людей, проявляя завидное единодушие, так ополчились на нас?

Новоприбывшим инопланетникам, еще в космопорту выдавали темные очки-маску и небольшой дыхательный аппарат. Ничего необычного - баллон и трубка к носу.

Выйдя на улицу, я осознал необходимость первого и предусмотрительность второго. Местное солнце - размером не больше стандартного - слепило так, что приходилось щуриться, даже в очках-маске. Кислорода решительно не хватало, так что ты невольно начинал дышать часто, открыв рот, словно рыба на берегу. Вышедшая из вокзала, вслед за мной, парочка молодых людей, также остановилась, хватая воздух широко открытыми ртами.